Искра - Рейвен Кеннеди

обжигая неровные порезы вместо лент, и я чувствую, как что-то во мне оседает.

Я умираю.

– Проклятье, Аурен, у тебя нет времени. Отпускай! – орет Слейд.

И тут он резко притягивает меня к себе и прижимается губами к моим губам. На миг от потрясения я замираю, и моя нетвердая власть над магией пошатывается.

Слейд отстраняется и смотрит на меня измученным взглядом.

– Прости меня, – выдыхает он в мои губы.

Хочу спросить, о чем он, но не успеваю.

В следующее мгновение, когда Слейд снова касается ртом моих губ, его сила поднимается вверх – приторная, испорченная магия, которая лишает меня воздуха.

Я сдавленно вскрикиваю, почувствовав, как в меня проникает что-то ужасное, что-то вроде отравленного воздуха. В неверии смотрю круглыми глазами, в которых застыли слезы, на Слейда и пытаюсь вырваться, но он держит меня крепко и не сводит зеленого взгляда.

Я приоткрываю рот в резком, хриплом крике от пропущенного удара сердца. От чего-то пресного и губительного, что буквально отравляет гнилью каждую косточку в моем теле.

– Прости меня, – снова шепчет Слейд.

Я не могу ему ответить, даже если бы хотела. Перед глазами все меркнет, а в следующее мгновение моя власть над магией лопается, как прорвавшаяся плотина. Перед тем как потерять сознание, я чувствую только схватку металла и гнили, золота и черноты, схлестнувшихся в порыве жара и пыли.

И напоследок слышу то, что сказал мне тогда Слейд в библиотеке.

Аурен, у каждого из нас есть предел. Однажды ты узнаешь, где твой.

«Я нашла его», – хочу сказать я.

Я нашла свой предел.

И остается только один вопрос: я взлетела или упала?

Эпилог

Слейд

Я не склонен к панике.

Но когда Мидас хватает Аурен и прижимает к ее горлу клинок, паника становится мной.

Моя сила так яро вздымается, что меня почти шатает, и я пытаюсь устоять на рокочущем полу.

– Воспользуйся магией, или я перережу ей глотку! – злобно бросает Мидас, и его крик приковывает меня к месту.

Я молниеносно реагирую, дергаю свою силу, изолирую ее и даю Гневу знак остановиться. Стражи Рэнхолда и Хайбелла тоже останавливаются, а люди королевы Кайлы оттесняют ее в сторону, прижимая к дальней стене в попытке защитить свою правительницу от этой схватки.

Вся бальная зала замирает. Или, быть может, только я, но время останавливается, а вместе с ним и мое сердце.

Мидас грубо прижимает к груди Аурен. Ее шея дрожит под сверкающим клинком, ее золотые глаза круглые от потрясения и страха. От этого взгляда я схожу, черт возьми, с ума.

Я чувствую, как моя сила откликается на ее ужас, чувствую, как ее отголоски пытаются отскочить от моей кожи и придушить Мидаса на месте.

Я выдавливаю из себя сквозь зубы:

– Отпусти ее. Сейчас же.

Но Мидас сжимает Аурен сильнее, обводя зал взглядом.

– Останови свою гниль и своих солдат, Ревингер.

В пяти шагах от меня мой Гнев грозно смотрят на стражников, но не сходят с места. Никто из них не даст Мидасу повода причинить зло Аурен. Дигби тоже застыл на месте, не сводя взгляда с угрозы.

Мидас меняет позу и вонзает клинок, и из нежной шеи Аурен течет струйка золотой крови. От одного вида этой одинокой капли, бегущей по ее коже, во мне раскрывается что-то дикое.

Зубы ноют от желания сжать их, шипы хотят вырваться из моих рук и спины, я смотрю и ничего не вижу от грохочущего в голове призыва к насилию.

Аурен издает тихий звук, и моя противоречивая душа раскалывается, все тело трясется. Она пытается отодрать руки Мидаса от своей шеи, но у ублюдка крепкая хватка.

Яростная магия впивается в мою кожу и подкашивает ноги, но я упорствую и сдерживаю ее.

– Ты покойник, – даю я мрачную клятву.

У Мидаса хватает мозгов выглядеть обеспокоенным. Всего на миг, после чего он принимает невозмутимый вид, но моя свирепая фейская натура этим наслаждается.

Хорошо. У него есть поводы волноваться.

– Уходите, или я перережу ей глотку, – цедит он сквозь зубы и делает шаг назад, уводя ее с собой.

Если Мидас считает, что я оставлю Аурен, то он вовсе не так умен, каким себя считает.

– Ты ее не убьешь.

И это чертова клятва.

Мидас тоже это знает. Он видит это по моему лицу.

Он сжимает челюсти, принимая другое решение.

– Если она не будет моей, то не будет ничьей.

По моим венам разливается предчувствие беды, разбавляя мой гноящийся гнев. Я перевожу взгляд на Аурен. Все мое тело в напряжении, руки по бокам сжаты в кулаки. Я хочу лишь, чтобы моя магия вырвалась, просочилась через него и разъела его от члена до макушки.

Но я не могу.

Не могу черт возьми.

Потому как по обезумевшей решимости в его глазах я понимаю, что озвученная Мидасом угроза не хитрость. Если он почувствует хотя бы толику моей силы, если моя магия не откликнется мгновенно и не убьет его первой, он перережет ей горло, а я буду смотреть, как Аурен умирает у меня на глазах.

Мидас никогда не отпустит Аурен, а я не хочу рисковать ее жизнью. Он видит это по каждой молчаливой секунде. Мерцающая на шее Аурен дорожка крови – единственная, которую я позволю пролить.

– Уходи сейчас же, Ревингер. У тебя тридцать секунд или я ее убью.

Я чувствую, как мой Гнев смотрит на меня и все же ждет приказа, но я столкнулся с дилеммой.

– Воспользуйся лентами, – убеждаю я ее. Они сильные. Она сильная. Ей надо только довериться себе и…

Из ее рта вырывается жалобный всхлип, и Аурен смотрит на меня со слезами на глазах и чем-то, напоминающим сожаление.

Я хмурюсь, не понимая, что с ней, но мои размышления прерываются из-за смеха Мидаса.

– О, она тебе не сказала? – скривив губы, самодовольно спрашивает он. – Она потеряла эту привилегию.

Я обмираю. Даже корни, впивающиеся мне в шею, замирают.

Мидас показывает на руку Аурен, и впервые с того момента, как началось это безумие, я понимаю, что обвязано вокруг ее запястья.

Золотая лента. Та, которая прекрасно мне знакома. Та, которую, как я думал, она поднимет.

Вот только… этого не происходит. Она не пытается вильнуть в мою сторону или яростно отпихнуть Мидаса в попытке защититься. Лента безвольно висит, и я тотчас понимаю, что с ней что-то не то. Лента не блестит, кончики ее опущены. Даже в покое ленты Аурен всегда… живые. Полные сил, как и она.

И вот тогда я