Не убоюсь зла - Роберт Хайнлайн

«Если писатель однажды видит, что очутился в вымышленной сцене, очевидно, что он дошел до ручки… особенно если осознает, что это вполне реальная сцена. На какой-то краткий миг у меня случилось полное просветление: я знал, где нахожусь, кто я такой и что должно сейчас произойти…

…в этот момент ясности, прямо перед операцией, я не боялся никакого зла, я был просто счастлив, что у меня есть возможность умереть, понимая, что со мной происходит… и был весьма заинтригован странными параллелями с окончанием моего последнего романа. У меня не было какой-либо уверенности в том, что я выживу, – в лучшем случае смутная надежда, потому что меня все еще страшно интересует весь этот странный мир».

В том странном мире, пока Хайнлайн был в отсутствии, Вирджиния подписала договор на публикацию романа с журналом «Galaxy» – редактор согласился опубликовать текст как есть, без сокращений, в четырех номерах. Второй договор на книгу в твердом переплете был подписан с издательством «Putnam’s». С последним договором она тянула сколько могла – но Роберт был обессилен болезнью и не мог править рукопись. А у редактора издательства Уолтера Минтона были к ней претензии: редакционные бета-ридеры в затянутых местах пропускали диалоги и пробегали текст по диагонали. Кроме того, по мысли Минтона, на протяжении романа главный герой постепенно сходит с ума, но бета-ридеры такого варианта прочтения вообще не видели. Хайнлайн попытался сокращать текст, но все, что ему удалось, – это вычеркнуть по паре слов на страницу. Издательство предложило огромную сумму в $40 000 за разрешение самостоятельно отредактировать рукопись. Однако общение с редактором убедило писателя, что в издательстве совершенно не понимают, о чем этот роман и какие детали важны, а какие нет. На самом деле Хайнлайн и сам не понимал этого – сколько он ни пытался, он не мог увидеть роман в целом, не мог уложить его целиком в свою голову. И он понимал, что любое редактирование может нарушить паутину смыслов, оплетающую текст. Позднее он, конечно, жалел, что не сократил текст хотя бы раза в полтора. Однако роман и в этом виде показал отличные продажи и попал в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс».

К сожалению, этот случай, по-видимому, убедил Хайнлайна, что слишком тщательная редактура и слишком жесткие ограничения объема не имеют смысла, и в дальнейшем он стал более свободен в этих вопросах, а исчезновение рамок неизбежно влияло на стиль письма и яркость сюжетов – и не всегда в лучшую сторону.

Комментаторы встретили роман по-разному. Феминистки рукоплескали – «Не убоюсь зла» вошел в список рекомендованного чтения. Изначальная целевая аудитория жаловалась, что в романе есть лишь упоминания секса и ни одной постельной сцены. С точки зрения обитателей гетто, секса в романе было многовато, но их привлекали картины будущего, обозначенные быстрыми штрихами в бытовых эпизодах и документальных вставках. Критики по-прежнему относили роман к НФ, непонятным образом совмещая в голове понятие «научности» и метемпсихоза.

В конце концов Хайнлайн решил, что даже в этом виде роман заслуживает включения в Историю Будущего, – и добавил ссылку на него в «Достаточно времени для любви». Правда, это было довольно сухое безоценочное упоминание, которое никак не раскрывает основную интригу прочтений романа:

– Мм-м… Ты напомнила мне один случай, о котором я уже почти позабыл. Не уверен даже, что он правдив. Это случилось с одним мужчиной году в 2000-м от Рождества Христова. Позже быть не могло, потому что он долго не протянул. Его мозг, предположительно, пересадили в женское тело. С летальным исходом, разумеется. Смерть наступила в результате отторжения чуждых тканей.

В позднем, постскрибнеровском периоде Хайнлайна «Не убоюсь зла» отмечает точку перехода от более-менее традиционных произведений к вещам полностью экспериментальным, тем, которые среди обитателей гетто вызывали неоднозначную или даже негативную реакцию, слишком уж мало в них было от Старого Доброго Хайнлайна. С точки зрения преемственности творчества, с одной стороны, роман может восприниматься как заготовка для «Фрайди»; многие темы и социальные прогнозы, мельком упомянутые в «Не убоюсь зла», нашли развитие во «Фрайди». С другой стороны, он имеет некоторые параллели с «Чужаком», во всяком случае, их интересно сравнивать между собой. Майкл Валентайн Смит открывает для себя мир людей, Иоганн Себастьян Бах Смит открывает для себя мир женщин. Один Смит создает вокруг себя общину единомышленников, связанных новым мышлением и водным ритуалом – с ящиком «общественных денег» в прихожей. Другой Смит собирает группу, связанную свободной любовью, но удерживают ее, так или иначе, его личные миллионы на банковских счетах. Майкл предлагает сбросить оковы разума и соединить людей с помощью любви и уважения на невнятной экономической основе, Иоганн соединяет людей с помощью своего циничного интеллекта прожженного деляги на базе своего бездонного кошелька. Рассуждения о том, что объединяет и что разделяет людей, мысли о личности и обществе, все темы, которые изучает «Чужак», все вопросы, которые он задает, в той или иной форме всплывают в «Грязном старикашке». И даже смещение фокуса авторской мысли само по себе любопытно. Ну и разумеется, концовки романов, где различия весьма откровенны. Покончив с земной жизнью, Майкл Смит уходит на какой-то высший, бестелесный уровень существования. Джоан Юнис Смит уходит в никуда. Можно сопоставлять и другие моменты романов, и если продолжить этот процесс, можно насопоставляться вплоть до того, что «Не убоюсь зла» представится зрелым и очень циничным пересмотром «Чужака». Однако, применяя для анализа литературы какой-либо инструмент, главное – вовремя остановиться. Не стоит проводить слишком много параллелей – они превратятся в штриховку, которая скроет под собой рисунок. Один критик на полном серьезе утверждает, что в последний период своего творчества Хайнлайн просто-напросто троллил фэнов, перекраивая и высмеивая собственное литературное наследие. Это, конечно, чушь, потому что Хайнлайн очень серьезно относился к своим произведениям и ни за что на свете не позволил бы себе… Ну, разве что самую капельку. Так, чуть-чуть. В конце концов, повесть «Грязный старикашка» – это комедия-бурлеск, которая должна была повеселить и позабавить читателя. По крайней мере такой она предполагалась изначально.

Примечания

С. 7. Не убоюсь зла. – «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла…» Пс. 22: 4.

С. 8. Рексу и Кэтлин. – Роман посвящен старшему брату писателя Рексу Айвару Хайнлайну (1905–1976) и его жене Кэтлин Конард Хайнлайн (1915–1993).

С. 26. Говоря словами Билла Грэшама, человека, с которым я был знаком много лет назад, «узнай, чего он хочет, – и он все сделает как миленький!». – Неточная цитата из романа «Аллея кошмаров» (1946) американского писателя Уильяма Линдсея Грешама (1909–1962); речь идет о том, как человек становится «гиком» – исполнителем отвратительного ярмарочного номера, пьющим кровь живых кур и крыс. Слов «узнай, что он хочет» в оригинале нет – говорится об алкоголике, который будет делать это за ежедневную порцию спиртного.

С. 35. Я могу сослаться на Пятую поправку. – Пятая поправка к американской Конституции гласит, в частности: «Никто не должен принуждаться в уголовном деле свидетельствовать против самого себя».