Karmalogic - Алексей Ситников

karmalogic.net/laws/sutra_relationships/act

Любой конфликт приносит ущерб обеим сторонам. Есть хорошее разграничение между хитростью и мудростью. Хитрый всегда пытается выстроить ситуацию «win-lose» (победитель — проигравший), когда выигрывает только он, а все остальные проигрывают. А мудрый всегда сделает так, чтобы получилась ситуация «win-win» (победитель — победитель), потому что она гармонична: нет проигравших и нет необходимости в ответной реакции.

Однако мудрецы встречаются крайне редко. Может, поэтому в истории человечества только документально засвидетельствованных войн насчитывается более 15 000. «Война всех против всех» («bellum omnium contra omnes»), — сказал когда-то Томас Гоббс, подразумевая, что это естественное состояние людей, а мир — всего лишь краткая передышка между войнами.

Во многих традиционных обществах было засвидетельствовано стремление избежать неизбежные бедствия войны, при этом достигнув желаемого результата, Так, военный опыт Китая сохранил и обобщил в трактате «Искусство войны» Сунь-цзы, который утверждал, что «война — это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели».

Согласно Сунь-цзы, главное для победы — не сражение. Лучший бой — это бой не начатый, ибо сказано: «…по правилам ведения войны наилучшее — сохранить государство противника в целости, на втором месте — сокрушить это государство. Наилучшее — сохранить армию противника в целости, на втором месте — разбить ее… Поэтому сто раз сразиться и сто раз победить — это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего — покорить чужую армию, не сражаясь». Сделать же это возможно только благодаря умелому расчету, изучению сильных и слабых сторон противника: «Самая лучшая война — разбить замыслы противника; на следующем месте — разбить его союзы; на следующем месте — разбить его войска».

По мнению Сунь-цзы, лучше всегда быть готовым к возможному нападению и тем самым сделать его неприемлемым для врага: «Правило ведения войны заключается в том, чтобы не полагаться на то, что противник не придет, а полагаться на то, с чем я могу его встретить; не полагаться на то, что он не нападет, а полагаться на то, что я сделаю нападение на себя невозможным для него»[695].

Но не только китайцы прибегали к подобной тактике. Когда персидский царь Дарий I, решив прославить себя завоеваниями, направил свое войско в Скифию, скифы не приняли его приглашение к открытому сражению, отступая все дальше в бесконечные степные пространства, и в конечном счете победили. Дарий, так и не встретив врага, вынужден был отказаться от захватнических целей и возвращением войска засвидетельствовал свое фактическое поражение. Воевать по-скифски — значит уклоняться от прямого боя настолько, насколько это возможно, изматывать противника, психологически на него давить и тем самым готовить будущую победу.

История Рима тоже подтверждает эффективность этой военной стратегии. Когда Ганнибал во главе всей своей страшной силы пришел в Италию, мужества римлян оказалось недостаточно, чтобы его остановить. Первые же битвы показали преимущество Карфагена чуть ли не во всех отношениях. Легкая африканская кавалерия успешно маневрировала, внося сумятицу в боевые порядки римских легионов. Приведенные из жаркой Африки слоны — настоящая бронетехника античных времен — внушали ужас закаленным в боях воинам, и любое сражение могло оказаться решающим. Опрометчивые действия Гая Фламиния, принявшего бой при Тразименском озере, обернулись страшным бедствием для Рима — цвет его легионов, лучшие части его армии не выдержали натиска Ганнибала и почти все погибли. И тогда народное собрание назначило диктатора (в республиканском Риме диктатор был одной из должностей, хотя и чрезвычайной). Им стал Квинт Фабий Максим, получивший впоследствии прозвище Кунктатор. Переводится оно как «Медлитель», и Максим вполне его заслуживал. Понимая, что «лучший бой — бой не начатый», он сделал ставку на изматывание сил соперника. Предоставив Ганнибалу рассредоточивать силы по всей Италии, он медленно отступал, уклонялся от сражения, берег силы, сохранял армию, обучал набранных в спешке неопытных новобранцев[696].

Медлительность Квинта Фабия принесла свои плоды. В течение полугодичной его диктатуры удалось не только сберечь римскую армию. Это полугодие заложило основы будущих побед, стало настоящим военно-политическим поражением Ганнибала и переломом во всей так успешно для Карфагена начинавшейся войны[697]. Вторая Пуническая война закончилась решительной победой Рима, и победу эту в значительнейшей мере выиграл своим промедлением Квинт Фабий Максим.

Стратегия избегания ненужных конфликтов продуктивна в любой сфере. Например, животные, которые уходят от прямых столкновений, обычно получают эволюционное преимущество. Предположим, в популяции представлены два типа стратегий: стратегия ястреба — сражаться до гибели или ранения соперника, даже если есть риск получить ранение самому, и стратегия голубя — угроза и демонстрация силы наряду с избеганием серьезных конфликтов. В столкновении ястреба с ястребом каждый в среднем останется в проигрыше, поскольку, хотя и существует 50 %-ная вероятность победы в данном столкновении, есть также и 50 % вероятности поражения. Когда голубь встречает голубя, каждый из них угрожает другому и выигрывает половину состязания без борьбы[698].

Агрессия заложена в природе живых существ как один из механизмов естественного отбора[699]. Так, знаменитый немецкий биолог и философ Конрад Лоренц, лауреат Нобелевской премии 1973 года по физиологии и медицине, утверждал, что в основе эволюции находится не межвидовая борьба, как следует из учения Чарльза Дарвина, а внутривидовая. Представители одного вида борются между собой гораздо жестче и более бескомпромиссно, ведь они полностью совпадают по тем ресурсам, которые им нужны для выживания, в отличие от других видов, которые пользуются иными ресурсами[700]. Например, в своем поведении с членами собственного сообщества крысы являются истинным образцом всех социальных добродетелей. Но они превращаются в беспощадных палачей, когда им приходится иметь дело с членом любого другого крысиного сообщества. Эта борьба не служит ни пространственному распределению, ни отбору сильнейших защитников семьи. Из этого биологического закона Лоренц выводит суждение и о неискоренимости конфликтов внутри человеческого общества.