Юстиниан Великий : Император и его век - Станислав Николаевич Чернявский

Гуваз и Дагисфей с частью войск блокировали Петру, а другую часть направили для защиты горных проходов, чтобы задержать персов. Кроме того, удалось заключить союз с кавказскими аланами и Сабирами. Аланы («за три кентинария», уточняет Прокопий) согласились охранять землю лазов, а сабиры — опустошить соседнюю Иверию, чтобы персы не смогли через нее пройти. Сам Гуваз тоже не забывал требовать денег от Юстиниана. По словам кавказского царька, базилевс задолжал ему «жалованье» за 10 лет. Юстиниан пообещал выплатить деньги, но выполнить обещание не спешил. Он должен был убедиться в верности Гуваза.

Дагисфей успел наделать множество ошибок. Вместо того чтобы занять теснины и закрепиться там, он отправил для охраны горных проходов всего 100 человек. Вероятно, он понадеялся на помощь сабиров, однако те не торопились и прежде просили у византийцев денег. Сам же стратег остался осаждать Петру.

Мир Мерой со всем своим войском вошел в теснины. Узнав об этом, Дагисфей снял осаду Петры и стал отступать к ромейским границам. Гуваз ушел в горы со своими людьми. Вместо решения одной проблемы Юстиниан получил массу новых. Персидское войско стояло у границ империи и готово было захватить Лазику. Император спешно собрал деньги и выслал их Гувазу а также сабирам, которые должны были ударить в спину персам.

Но развязка наступила совсем неожиданно. Иранцы столкнулись с таким банальным фактом, как недостаток припасов, а побеспокоиться об этом заранее никто из них не подумал. Мир Мерой отвел большую часть войск в Иверию и затем в Персию, а в Колхиде оставил 5000 солдат. Хосров временно отстранил его от командования. После ухода главных сил иранцев ситуация изменилась в пользу ромеев. Дагисфей объединил войска с Гувазом, чтобы нанести персам поражение.

В Лазику прибыли византийские подкрепления, и перевес ромеев стал подавляющим. Вместе с воинами Гуваза их было 14 тысяч человек против четырех тысяч персов.

Византийцы напали на врага в открытом поле, разбили наголову и уничтожили до последнего человека. Это была впечатляющая победа после серии поражений. Дагисфей несколько реабилитировал себя за бегство от стен Петры.

Затем войска ромеев и лазов вторглись в Иверию. Там удалось разбить еще несколько отрядов врага, после чего ромеи вернулись. Лазика была полностью очищена от персов. Их гарнизон оставался лишь в крепости Петра, но лазы ее блокировали.

3. ОСАДА ПЕТРЫ

В 550 году новая иранская армия вторглась в Колхиду. Во главе этого войска стоял полководец Хориан (имя дано в византийской транскрипции), причем он навербовал наемников среди аланов. Гуваз и Дагисфей напали на врага и разбили его, Хориан погиб. Крепость Петра, однако, держалась.

Вследствие этого начались интриги. Лазы отправили в Константинополь посольство и стали клеветать на Дагисфея. Мол, этот человек подкуплен иранцами, а потому не может взять Петру. У Юстиниана сдали нервы. Он вызвал Дагисфея в столицу и бросил в тюрьму, а вместо него начальником византийских войск в Армении назначил престарелого Бесса, который незадолго до того вернулся из Италии после того как сдал готам Рим. «Все издевались над этим назначением и смеялись над решением императора», — вспоминает Прокопий. Но царь знал что делал, Бесс был опытный воин.

Правда, из-за кадровых перемен было упущено время для того, чтобы добить персов. Шаханшах назначил нового полководца — Наведа. Тот явился в Лазику, проник в субтропические джунгли Абхазии и подчинил тамошнее племя абасгов. Этот факт обеспокоил Юстиниана. Император отправил Бессу приказ — захватить Абхазию.

Бесс собрал десант под началом двух своих офицеров и высадил его в Абхазии. Византийцев ждал быстрый и впечатляющий успех. Главную крепость абхазов удалось захватить хитростью, а персов отбросили.

После этого Юстиниан предложил Хосрову новый мирный договор. Обе стороны были истощены войной, пострадали от чумы. В Иране время от времени вспыхивали восстания — видно, режим Хосрова был гораздо тяжелее, чем правление Юстиниана. В общем, император рассчитывал заключить прочный мир, за время которого мог бы закончить войну в Италии и воссоздать Римскую империю.

Но персы тянули время, и базилевс понукал своих полководцев — нужно действовать быстрее, продолжать войну и окончательно выкурить иранцев из Лазики. Пока шел обмен послами между Ираном и Византией, ромейские войска осаждали Петру Юстиниан поручил осаду лично Бессу, и полководец явился под стены крепости с главной армией, которую привел из Армении. Приготовления оказались недолги. Ромеи наладили метательные машины, построили штурмовые лестницы. Бесс облачился в панцирь и повел воинов на приступ. Он был уже стар, ему перевалило за семьдесят, но этот проворный солдат демонстрировал чудеса выдержки и мужества. Бесс первым взобрался на лестницу и полез вверх. Ромеи последовали за ним. Началась кровавая битва. «Число варваров равнялось двум тысячам тремстам воинов, — подсчитал Прокопий, — а у ромеев было до шести тысяч». В начавшейся мясорубке было трудно выжить, и вот уже сам Бесс рухнул вниз со стены. Поднялся ужасный крик. Персы бросали в распростертого византийского военачальника свои копья, чтобы добить. Однако Бесса окружили телохранители и пытались защитить от ударов. «Они устроили над ним как бы крышу, совершенно скрыв от опасности своего вождя и всемерно отражая оружие, которым поражали враги». Свистели стрелы, копья гулко вонзались в щиты, лязгали мечи, воины кричали и тяжко дышали. Это было сражение за тело Патрокла, только сам «Патрокл» оставался жив.

Бесс, человек тучный и пожилой, не мог встать на ноги, но не утратил природной смекалки. Полководец приказал телохранителям оттащить себя от стены. Картина была живописная. «Одни его тащили, другие отступали вместе с ним, держа щиты друг над другом, ровняя свой шаг по тому, как его тащили, боясь, чтобы он, оставшись без прикрытия, не был поражен врагами». Когда Бесс оказался в безопасности, его поставили на ноги. Военачальник отдышался и вновь кинулся на штурм.

Наконец Бесс попытался сжечь вражеские укрепления с помощью горючего состава, называвшегося «масло Медеи» (впоследствии его назвали «греческий огонь»). На стены обрушились зажигательные снаряды, и