Оранжевый портрет с крапинками - Владислав Крапивин

Максим сунул ему в пальцы палку, на которой дымился тлеющий тряпичный шиш.

— Вот я и жду... — повторил Охохито с непривычной для него, прямо скажем, кровожадной ноткой. — Дети, не смотрите на это безобразие...

Но дети смотрели, только Ника зажала уши.

— Сейчас, сейчас, мучачос... — проговорил Охохито, выжидая, когда волна поставит катер в нужную для выстрела позицию...

— А-пчхи! — раздалось у штурвала. Это дым от запального тампона долетел до Макарони. Охохито вздрогнул, тлеющая тряпка коснулась казенной части орудия. «Ба-абах!» — обрадованно рявкнула карронада. На полсекунды раньше нужного срока.

Было видно, как пуговицы-картечины в клочья разнесли на корме катера пробковый мат.

— А-а! — Охохито в отчаянии схватился за голову и сел на палубу. — Подлый Макарони, вермишель протухшая! Из-за тебя весь заряд попал мимо!

Все были ошарашены, озадачены и, кажется, не понимали, что будет дальше... Но нет, не все. Зоркий старпом Жора Сидоропуло сохранил спокойствие.

— Так и если приглядеться, то не весь, — известил он. — Кое-что все же попало куда надо...

В самом деле! Вечный неудачник Поганель уже не держал штурвал. Он прижимал растопыренные пальцы к штанам, голосил и приплясывал. Единственная не попавшая в мат пуля угодила бедняге ниже поясницы.

Скорость у катера хотя и была сбавлена, однако оставалась приличной. Лишенный управления, катер помчался прямиком на скалы, о которых предупреждал Поганеля его капитан.

Трах! Треск, скрежет... Часть пиратов полетела с носа на камни, остальные — на палубу.

Дело решали секунды. И капитан Ставридкин принял героическое решение.

— Макарони, под ветер! Возьми скорость — и в транец этим негодяям!

Макарони, хотя порой и чихал не вовремя (а может, как раз вовремя!), был хороший рулевой. Яхта шевельнула носом, паруса взяли ветер. Набирая ход, «Кречет» по дуге пошел к катеру с вопящими от страха и ушибов пиратами и врезался ему в корму.

Гоша, поплевав на ладони, сорвал со станка горячий от выстрела ствол карронады и, вращая им, как дубиной, первым бросился на вражескую палубу. Остальные за ним.

— Мальчишки, сидеть на месте! — рявкнул на Владика и Максима (и на Нику) капитан Ставридкин.

Ага, будут они сидеть!

Все трое метнулись на катер вместе со взрослыми. Причем Владик ухитрился выдернуть из-за пояса Охохито пистолет. Правда, незаряженный, но можно работать как палицей...

Здесь опять стоит пожалеть, что не было оператора с камерой. Какие сцены он мог бы сохранить для потомства! Как Гоша крушит карронадой сообщников Драгенногера. Как Ника оседлала плюгавого сигнальщика и откручивает ему уши (а он орет «спасите, убивают!»). Как Охохито, Макарони, Жора и даже дядюшка Юферс пинками отправляют через поручни в воду тех, кто избежал Гошиных ударов. Как Максим хладнокровно добавляет пинков тем, кто случайно задержался на борту и не сразу полетел с катера... Но самой кинематографичной сценой был бы, без сомнения, бой на кривых пиратских ятаганах. Капитан Ставридкин сражался подхваченным с палубы клинком с самим Драгенногером. Оба дрались профессионально. Можно сказать, даже с некоторым удовольствием. Оба светски улыбались.

— Сударь, вы неплохо владеете некоторыми приемами, — говорил капитан Ставридкин между выпадами и защитами. — Но должен заметить... что ваша техника слегка устарела... А я, между прочим... был чемпионом города по спортивной сабле... У меня первый разряд...

— А я, сударь... — столь же учтиво отвечал пират Драгенногер (дзынь! звяк! атака!), — учился у известного мастера абордажного дела сеньора Хосе Филиппе Куркареса. И мои устаревшие приемы позволят мне сейчас без лишнего труда снести вам голову. — (Замах, удар, защита, контратака! Дзын-нь, бряк!)

Владик понимал, что папа едва ли позволит Драгенно-геру снести ему голову. Но он не хотел никакого риска. Пробравшись среди дерущихся на четвереньках, он оказался между отцом и пиратским капитаном, выбрал момент и с размаха врезал рукоятью пистолета по носку блестящего сапога!

— А-а! Больно! — взревел храбрый джентльмен удачи.

Бросил ятаган и завертелся на левой ноге, а пострадавшую правую судорожно сжал двумя ладонями.

Владик выпрямился и приставил к животу Драгенногера длинный ствол.

— Руки вверх! Или я спущу курок!

Драгенногер не знал, что пистолет не заряжен. Стоя на одной ноге, он вскинул руки над головой:

— Не надо! Я сдаюсь!

— И велите сдаться остальным! Считаю до двух! Раз!..

— Ай!.. Всем отбой! Спустите флаг, мы сдаемся!

Но спускать флаг и сдаваться было уже некому. Одни пираты бултыхались в воде и перепуганно выбирались на камни, другие с хныканьем корчились на палубе...

Здесь оператор медленно закрыл бы диафрагму объектива, чтобы на экране наступило затемнение и случился бы плавный переход к следующей сцене.

Следующая сцена была такова. Изрядно побитые и полностью покорившиеся судьбе пираты со связанными руками сидели на покосившейся палубе искалеченного катера. На них падала тень рубки с искореженным пулеметом. Поодаль стояли уставшие победители. Потирали ссадины и поглядывали на пленников.

— Это надо же представить таких идиотов, — рассуждал старпом Жора. — Все портовые грузчики, старые рыбаки и приморские мальчишки от Мариуполя до Гибралтара будут надрывать животы от смеха, когда услышат, что эти прбходимцы решили вступить в драку со славным экипажем капитана Ставридкина и его помощника Жоры Сидоропуло. Они хотели иметь у себя пуговки честного капитана Румба! Клянусь дедушкой Анастасом и добрейшей бабой Ксаной, они их получили!...

Владик шепнул старому боцману, который все еще отдувался после схватки:

— Дядя Юферс, а ведь пуговицы-то почти все застряли в пробковом мате на корме. Мы их выковыряем, начистим, и коллекция будет как новенькая. Ага?

Дядюшка Юферс благодарно обнял отважного юнгу...

Пиратский капитан Драгенногер чесал левым каблуком носок правого сапога (поскольку руки были связаны) и канючил:

— Это нечестно. Если бы я знал, что пистолет не заряжен, я бы не сдался. Мальчик нарушил международные правила ведения войны, он поступил неблагородно...

— А нападать на мирный парусник благородно? — сказал капитан Ставридкин. — А заниматься работорговлей? А воевать с ребятишками?

— Скажите спасибо, что вы попали в руки к нам, а не к капитану Румбу, — вмешался Максим. — Он таких типов сразу вешал на рее!

— Да, — подтвердил Степан Данилыч. — А вами займется морской трибунал. Но сначала, до трибунала еще, мы с вами выясним кое-какие вопросы...

— Да! — громко сказала Ника. Она взяла у Владика пистолет и направила на Драгенногера. — Имейте в виду, теперь он заряжен! Отвечайте немедленно: где мой папа?