Эндимион - Дэн Симмонс

Поскольку река текла практически по прямой, я закрепил весло, снял рубашку, бросил ее на свой вещмешок и забрал у чуть ли не падавшей от усталости с ног Энеи шест. Девочка одарила меня признательным взглядом.

А.Беттик тем временем стряхнул с палатки песок и уселся рядом со мной. Река сделала поворот, забираясь все глубже в тропические джунгли. Костюм андроида составляли свободная рубашка и желтые шорты, которые он носил на Хевроне и на Безбрежном Море. Широкополая шляпа лежала у ног. Энея меня удивила: она перебралась на нос и уселась поблизости от неподвижного Шрайка.

– Вряд ли он вырос сам по себе, – заметил я, имея в виду лес, и оттолкнулся шестом ото дна, выравнивая плот, который вдруг повело в сторону. – Здесь слишком сухо для джунглей.

– Я полагаю, эти деревья посадили паломники-шииты, месье Эндимион, – отозвался А.Беттик. – Послушайте.

Я прислушался. Щебетали птицы, шелестел листвой ветер, а время от времени доносилось шипение, с каким разбрызгивали воду поливальные установки.

– Невероятно. Лес ведь тянется на десятки километров. Тут нужна целая уйма воды.

– Рай, – проговорила Энея.

– Что ты сказала, детка?

– На Старой Земле мусульманами были в основном обитатели пустынь. Рай для них означал изобилие воды и зелени. А поскольку Мешхед был религиозным центром планеты, деревья, должно быть, посадили для того, чтобы показать правоверным, что ожидает тех, кто следует заветам Аллаха.

– Дорогое удовольствие, – пробормотал я. Повинуясь течению, плот свернул налево. Река стала шире прежнего. – Но куда все-таки подевались люди?

– Об этом надо спросить у Ордена.

– Что? Но ведь эти планеты – и Хеврон, и Кум-Рияд, – оккупировали Бродяги…

– Так утверждает Орден, – промолвила Энея. Я задумался. – Рауль, как по-твоему, что общего у этих миров?

Ответ пришел сам собой.

– Оба отвергли новое христианство. Отказались принять крещение. Потому что на одном жили иудеи, а на другом мусульмане. – Энея молчала. – Неужели ты думаешь… – Меня словно ударили под дых. – Церковь, конечно, может ошибаться, а Орден кичится своей властью, но… – Я вытер со лба заливавший глаза пот. – Господи… Неужели геноцид? – Последнее слово далось мне с громадным трудом.

Энея повернулась ко мне. За спиной у девочки луч солнца отразился от ноги Шрайка.

– Этого мы не знаем, – тихо сказала она. – Но и у Церкви, и у Ордена хватает мерзавцев, которые на такое вполне способны. Не забывай, Рауль, Ватикан почти полностью зависит от Техно-Центра. Крестоформы позволяют управлять людьми…

Я покачал головой.

– Это все понятно. Но геноцид… Нет, не верю. – Слово вызвало в памяти легенды, связанные с именами Горация Гленнон-Хайта и Адольфа Гитлера. Не может быть, чтобы вернулись те времена!

– Происходит что-то ужасное. Я думаю, нам специально показали Хеврон и Кум-Рияд.

– Ты уже говорила, что нас кто-то направляет. – Я навалился на шест. – Но кто? Кто, если не Техно-Центр?

Обливаясь потом, я бросил взгляд на Шрайка. От неподвижного монстра, несмотря на палящий зной, веяло ледяной стужей.

– Не знаю. – Энея обхватила руками колени. – Вон портал.

Над густыми, непролазными джунглями возвышалась увитая лианами, проржавевшая от времени арка. Ветер гнал по голубому небу красноватые от пыли облака.

Я отложил в сторону шест и подобрал винтовку. Геноцид… Мне вдруг представились ледяные пещеры, водопады, океан – и оживающий Шрайк. При этой мысли у меня засосало под ложечкой.

– Держитесь, – предупредил я на всякий случай, когда плот приблизился к арке.

Впереди и вокруг нас словно замерцало знойное марево. Внезапно свет стал другим, сила тяжести тоже изменилась. Мы очутились в новом мире.

Придя в сознание, капитан отец де Сойя услышал крик. Прошло несколько минут, прежде чем он понял, что кричит сам.

Открыл дрожащими пальцами защелку, отодвинул крышку реаниматора, сел. На панели монитора мигали красные и оранжевые огоньки; впрочем, важнейшие индикаторы светились зеленым. Капитан застонал от боли, медленно выбрался наружу и повис над реаниматором, не найдя, за что ухватиться. Он заметил, что руки у него все в алых пятнах, будто от ожогов.

– Матерь Божья… Где я? – Слезы навернулись на глаза, поползли по щекам. – Невесомость… Я что, на «Бальтазаре»? Что случилось?.. Нас подбили?

Нет, он на борту «Рафаила». В смятенном сознании возникли разрозненные обрывки воспоминаний. «Рафаил»… Должно быть, авизо вышел на орбиту Рощи Богов. Перед смертью капитан настроил свой реаниматор и саркофаги Грегориуса и Ки на воскрешение в течение шести часов вместо обычных трех дней. Помнится, он еще тогда подумал: «Что, Федерико, строишь из себя Господа Бога?» Это было опасно, риск возрастал многократно. Тот курьер, который доставил ему папскую буллу… отец Гавронски… как будто сто лет прошло… Отец Гавронски так и не воскрес… Капеллан «Бальтазара»… как его звали, этого стервеца?.. а, отец Сапиега… Капеллан заявил, что теперь на воскрешение потребуется несколько месяцев… долгий и мучительный процесс… И ведь говорил как обвинял, мерзавец…

Сознание потихоньку прояснялось. Он сам запрограммировал невесомость, рассудив, что вряд ли выдержит хотя бы одно «g». И оказался прав.

Подплыв к навигаторскому столику, де Сойя посмотрел на себя в зеркало – тускло блестевшая кожа отливала красным, на груди лиловел крестоформ. Он и впрямь выглядел так, словно горел на костре.

Капитан закрыл глаза, натянул белье и сутану, не обращая внимания на боль, которая пронзила тело, когда хлопок коснулся кожи. Компьютер, выполняя заложенную в память команду, приготовил кофе. Де Сойя взял чашку и поплыл обратно в каюту, оттолкнувшись ногами от навигаторского столика.

Капрал Ки должен был вот-вот очнуться. Монитор Грегориуса полыхал красно-оранжевыми огоньками. Негромко выругавшись, де Сойя подобрался поближе и взглянул на экран. Автоматика прервала процесс воскрешения сержанта.

– Проклятие! – пробормотал капитан и тут же мысленно извинился перед Господом за свою несдержанность. Без Грегориуса он чувствовал себя как без рук.

С Ки, слава Богу, все было в порядке. Де Сойя помог капралу выбраться из реаниматора, смочил губкой ярко-красную, словно обожженную кожу и протянул Ки стакан апельсинового сока.

– Что-то не так, – объяснил он, убедившись, что капрал более или менее пришел в себя. – Мне хотелось узнать, что затеяла Немез, поэтому пришлось пойти на риск.

Ки понимающе кивнул. Несмотря на то что он успел одеться, капрала била дрожь.

Де Сойя вернулся к реаниматору Грегориуса. Панель светилась оранжевым: сержант снова был мертв. На реаниматоре Немез мерцали зеленые огоньки; автомат был настроен на стандартный трехдневный срок. Показания монитора подтверждали, что бездыханное тело Радаманты Немез покоится внутри реаниматора, где совершается великое таинство воскрешения. Капитан набрал код.