Прах и пепел - Татьяна Николаевна Зубачева

зайчики в траве… Этот квартал ничем не отличался от подобного в Джексонвилле. А вон и ограда, о которой говорил Эркин. На невысоком, не выше колен, каменном основании кованая ажурная решётка из высоких копий, соединённых затейливыми завитушками. За оградой густой красно-жёлтый от осенней листвы лес. Теперь направо или налево? Эркин сказал только, что вдоль ограды до пролома.

– Мам, – Алиса потянула её за руку, – это лес, да? Мы пойдём в лес, правда?

– Да, – кивнула Женя, – тебе хочется в лес?

– Ага! – обрадовалась Алиса.

Мама ей столько раз рассказывала про лес. И в сказках всякие чудеса случались именно в лесу. Нет, лес – это здорово!

Они шли вдоль ограды долго, Женя уже начала беспокоиться, пока не увидели действительно пролом, будто изнутри по ограде ударили чем-то в рост и ширину человека, выломав каменную кладку, выпятив и раздвинув прутья.

И Женя с Алисой вошли в этот пролом.

– Лес! – радостно выдохнула Алиса, выдёргивая руку.

Женя рассмеялась, отпуская её.

– Алиса, далеко не отходи.

– Ага, – рассеянно ответила Алиса, перебегая от дерева к дереву.

«От пролома прямо и прямо», – говорил Эркин. Ну, что ж, будем надеяться, что проломов немного, и они найдут друг друга в этом парке.

Женя шла между деревьями, без дороги, наугад. Оглядываясь, она уже не видела ограды. Значит, и её оттуда не видно. Как бы не заблудиться. Хотя она нигде не сворачивала, но… Но как же хорошо в лесу, тихо, спокойно… Идти и ни о чём не думать, дышать запахами вянущей листвы и слушать счастливый смех Алисы. Господи… И птицы поют.

Тихий переливчатый свист повторился ближе. Женя остановилась и стала разглядывать листву над головой. Интересно, что это за птица? И где она? Жалко, совсем птичьих голосов не знает. Свист повторился у неё над ухом. Женя обернулась и натолкнулась на смеющегося Эркина.

– Господи, – вздохнула Женя, – Ты?

– Ага, – согласился Эркин, обнимая её.

– И меня, – потребовала Алиса, утыкаясь им в ноги.

Эркин взял её на руки, и она обхватила его и Женю за шеи так, что они столкнулись лбами.

– Алиса, не хулигань. Опусти её, Эркин.

– Ну-у, – запротестовала Алиса, но Эркин уже поставил её на землю.

– Ты легко нас нашёл?

– Побегал вдоль забора, ничего.

– Мам, это что?

– Не знаю. Эркин?

– И я не знаю. Ты есть хочешь? Я купил…

– А чего?

– Ой, Алиса, подожди. Сейчас. Надо присесть где-нибудь.

– Я знаю где. Вон за деревьями.

Поваленное дерево стало и столом, и стульями. Эркин выложил из карманов купленные им два яблока, плитку шоколада и пакет с сэндвичами, а курткой накрыл ствол.

– Вот, Женя. И не сыро, и не запачкаешься.

– А ты?

– А я с другой стороны.

– Нет, садись рядом.

Наконец устроились, и Женя разорвала пакет, превратив его в салфетку.

– Какой ты молодец, Эркин, я вот не сообразила купить. Алиса, не хватай. Вот, держи.

Сэндвичи из тёмного хлеба с дешёвым мясом оказались необыкновенно вкусными. Алиса, держа его двумя руками, вгрызалась с таким энтузиазмом, что Женя рассмеялась.

– Смотри, не подавись.

Эркин купил четыре сэндвича. Им с Женей по одному и Алисе два. Но она и этот доела только под строгим взглядом Жени. Эркин разломал яблоки и плитку, Женя дала Алисе четвертушку яблока и кусочек шоколада.

– Сыта?

– Ага. Я погуляю рядом, да?

– Только чтобы я тебя видела, – строго ответила Женя.

Алиса засунула за щеку шоколад и с яблоком в руке слезла со ствола. Эркин достал нож и разрезал оставшийся сэндвич, протянул Жене на ладони половинки:

– Бери любую.

Женя хотела сказать, чтобы ел сам, но, увидев его лицо, взяла свою долю.

– Женя, шоколад возьми. И яблока.

– Ага. Спасибо. Ты сам ешь.

Эркин мотнул головой.

– Ешь, Женя, я больше не хочу.

Они сидели рядом, но между ними оставался просвет – место Алисы. Было очень тихо и спокойно. Рассеянно жуя шоколад, Женя следила за красным пальто и белым беретиком Алисы.

– А что здесь раньше было? – спросила вдруг Женя.

– Не знаю, – Эркин пожал плечами. – Мне просто сказали, что никто не ходит сюда. Цветные – он перешёл на английский, – мертвяков боятся, а белые… не знаю, почему.

– Мертвяков? – удивлённо переспросила Женя. – Что это?

– Ну-у, – Эркин смущённо улыбнулся. – Это мёртвые, но они выходят, к живым пристают.

– Ой, ужасы какие! – преувеличенно испугалась Женя.

И Эркин рассмеялся этому показному страху.

– А они злые? – вдруг спросила, подходя к ним, Алиса. – Мам, а ещё шоколаду можно?

– Держи. Ты это про кого?

– Ну эти, мертвяки. Я слышала: они пристают.

– Когда как, – улыбнулся Эркин и сокрушённо добавил: – Громко говорим. Мало ли что.

Женя вздохнула. Эркин завернул остатки плитки в фольгу и протянул ей. Она кивнула, пряча шоколад в сумочку. Да, не стоит здесь задерживаться. Эркин прав: мало ли что.

– И как теперь?

– Как и утром. Вы на поезде, я на попутке.

– Хорошо.

Женя встала. Эркин взял свою куртку, встряхнул и набросил на плечи.

– Идём, я другой пролом покажу. Там ярмарка недалеко, через неё и уйдёте.

Женя кивнула. Помедлив, Эркин полез в карман и вынул что-то непонятное.

– Вот. Это я там купил.

– Что это?

– Jumping, – сказал он по-английски, а Женя, смеясь, перевела на русский: – Дрыгалка.

Мохнатый шар на резинке с пришитыми блестящими пуговицами глаз и носа, высунутым языком из красных ниток, руками и ногами из пружинок с мохнатыми шариками на конце привёл Алису в полный восторг. Эркин показал, как заставить его улетать и возвращаться в руку, и Алиса забыла обо всём.

Но на третьем броске Дрыгалка зацепилась за куст, едва не оборвав резинку. Женя отобрала игрушку и спрятала в карман плаща.

– В лесу ею не играют.

– Ну, мам!

– Выйдем в город, отдам.

Эркин кивнул и совсем тихо сказал:

– После ярмарки.

Женя, сообразив, кивнула.

– Ну, куда идти, Эркин?

– Сюда.

Эркин повёл их через лес, сразу став настороженно внимательным. Но вокруг было по-прежнему тихо и спокойно.

Гатрингс

От всего комплекса уцелел только этот домик.

Рассел сам не понимал, зачем его занесло сюда. Хотя… вряд ли здесь оставили засаду. Да и вряд ли русские, даже обследовав немногие развалины, догадались, что здесь было на самом деле. Лабораторные корпуса и основные блоки взорваны и засыпаны обрушившимися сводами, а наземные сооружения так же взорваны и сожжены. Так что русские вполне обоснованно бросили парк без присмотра. Ограда ещё стоит, и старая слава отпугивает любопытных, но… Нет, ночью бродить здесь, разумеется, рискованно, но ясным днём… Посидеть, глядя на осенние деревья, подумать, да нет, думать уже не о чём,