Феникс - Юлия Андреева

Круглая зала со множеством окошек, казалось, была пропитана молниями, до черного зеркального пола было страшно дотронуться.

– Пришли. – Карл положил руку на плечо Джулии.

– Но я ничего не чувствую? – Она удивленно посмотрела на нас. – Я не слышу приближение Феникса! Я не превращаюсь!

– Может, этого не потребуется. – Морей заговорил с ней мягким, чуть ли не отеческим голосом. – Может, нужно, только наше присутствие, а там… – Он кивнул в глубь залы, где возвышался каменный алтарь. – Там все поймут.

– Но я думала, что это испытание для всех нас, – неуверенно предположила сестра; казалось, что она смертельно боится пройти по этому полу и придумывает разные предлоги.

– …Не хотите же вы сказать, что спасение мира зависело от того, заберемся ли мы на эту колокольню? Нет, тут что-то не так!

– Может, они начнутся прямо сейчас? – Ангелика посмотрела на своего рыцаря долгим, нежным взглядом. – Адам Трорнт, если мы останемся в живых, я приму твое предложение. – Она ступила на черное зеркало и подала руку Джулии. – Собраться всем вместе, очутиться на «Святом острове» и подняться сюда – уже серьезное испытание и не каждому по плечу.

Королева покорно вздохнула и подошла к алтарю. Я чувствовал, как все ее существо противилось происходящему, казалось, она говорила: «Ну ущипните же кто-нибудь меня! Разве не понятно, что я сплю!»

Мы обступили алтарь. Я подумал, что, возможно, стоит постороннему дотронуться до его черной, отполированной временем поверхности – и он тут же разорвется на куски, унося вместе с собой прямо в жадный зев бездны наш хрупкий и легкий мир. Мир – воскресный золотой воздушный шарик в руках моей сестры. Такие же или почти такие же мысли посещали и моих спутников. Но я как летописец старался их не столько услышать, сколько придумать.

С того самого дня, как я впервые узнал о существовании весов добра и зла, я не переставал задаваться вопросом – какие они из себя – чаши в руках слепой богини? Хрустальные туфельки Золушки? Игольное ушко – как единственный верный путь в рай? Распустившаяся ветка в руках Иосифа? Что будет мерилом правды? И вот теперь – детектор лжи в виде черного алтаря?

Джулия посмотрела на всех нас, подбадривая, а может, прощаясь, и положила руку на камень.

«А знает ли она, с какой нужно стороны?» – запоздало испугался я, вспомнив улитку Кэрролла.

В зале стало свежее, и из-под алтаря начал пробиваться солнечный свет. Один за другим мы присоединялись к беззвучной молитве Феникса. Алтарь зашатался, как стол на спиритическом сеансе, и вдруг с грохотом провалился вниз, увлекая за собой несколько мерзких пней и булыжников. Где-то там у нас под ногами вставало новорожденное солнышко, еще крошечное, неоперенное, с веками без ресничек, оно поднималось медленно, удивленно, словно должно было запомнить все подробности этого дня, до мельчайших черточек. Мы гладили его, радуясь как безумные.

– Значит, у нас получилось и мистерия Феникса состоялась?! – Герман казался счастливым и вместе с тем печальным.

Не знаю, сколько прошло времени, солнце вскарабкалось-таки своими по-детски кривыми ножками на небо. Но боюсь, пока что по нему еще нельзя сказать, который час. Судя по всему, тренировочки его еще ждут не слабые.

Я подошел к окну и увидел Нарвскую крепость, с ее вечно перекошенной стеной. От волнения я не знал, что и сказать. У соседнего окна, задумчиво опершись о стену, стояла Ангелика.

– Это мой мир! – гордо сообщил я ей и удивленно попятился, в окно на принцессу глядел маленький дворик с двумя подводами с сеном и башня, на которой, свесив золотые перепончатые крылья, сидел старый дракон.

– Нет. Это мой дом. Ты ошибся, Карлес. – Она осталась стоять, а я подскочил к третьему окну, за ним была ночь, и вереница огоньков отправлялась в свое обычное путешествие. Восточнее княжество…

Спускаясь вниз, каждый думал о своем. Джулия и Герман задержались наверху, похоже, зал был единственным местом, где братик чувствовал себя получше, а им еще так много оставалось друг другу сказать. Быть может, все еще решится миром и войны с драконами удастся избежать. Хорошо бы…

Деревянные ступени уже не были склизкими и черными, они словно светились солнцем и чистотой, в их кольцах читались судьбы веков, от ударов каблуками они звенели на разные голоса и пахли елью или пихтой.

Неожиданно Ангелика прервала поток моих мыслей.

– Ты ведь уже второй раз попал на «Святой остров», значит, теперь ты здесь уже свой?! А я знаю, как остаться на нем и в первое посещение! Нужно только, когда тебе предлагают сказать желание, пожелать остаться здесь навсегда. А тут всегда так?.. И шпиль этот?.. Или только в «Час Феникса»?

Я оглянулся и чуть не полетел вниз. Какой же я дурак! Целый день лазил по старым пням и даже не подумал, что на «Святом острове» вообще не рубят деревьев! Тем более таких старых и в таком количестве? Даже дома Эльсинеля, где я жил, целая стена – это огромное, старое дерево продолжающее расти и цвести! Все мираж, ловушка, о которой говорил отец. Я остановился и заорал остальным, что никакой «Мистерии» не произошло и как раз сейчас, может быть, наш мир летит в бездну!

Мы ушли уже довольно-таки далеко, Джулия и Герман не слышали моего вопля, меж тем иллюзия начала таять. Я увидел сестру, появившуюся в дверном проеме. За нею следовал Адский принц.

«Они еще не знают, что мы обманулись, что на самом деле ничего не произошло и все только…». Мир обмана не доносил обличений.

Карл призывно замахал руками, умоляя супругу как можно скорее спуститься к нам, и сам полез ей навстречу. Джулия запрокинула голову, как птица перед полетом, мне показалось, что она сейчас прыгнет и полетит, все ее тело дышало в этот момент радостью и свободой, как тогда в горах…

– Нет, Джулия! Нет? – закричал я, это обман, это…

Сестра покачнулась, словно вдруг сила и уверенность оставили ее. Было довольно далеко, но мне показалось, что на лице ее написано неподдельное удивление, она повернулась к брату, и солнце блеснуло на рукоятке кинжала, торчащего из ее спины.

– Это иллюзия! – завопил Карл. – Не верь!

И тут же в воздухе проступили очертания двух огромных чаш весов. Они крутились и вибрировали с нарастающей скоростью.

Герман толкнул Джулию, и та полетела, перекувыркиваясь в воздухе, прямо на одну из чаш. В последний момент мы увидели взвившееся над нею пламя. Чаша «добра» со своей ношей стремительно полетела вниз, меж тем вторая посудина столь же быстро поднималась вверх.

Вот она, как черная гора, пронеслась мимо, готовая снести все на своем пути. Поднимающийся откуда-то снизу белый огонь доставал уже до наших ног, не раня и не обжигая их. И тут мы услышали крик. Чаша «Зла», поравнявшись с Германом, зацепила его плащ и теперь возносила своего Адского принца, может быть, в его последний полет.

Карл очнулся совсем один на зеленом лугу с множеством чудесных полевых цветов и первым делом вспомнил о Джулии и о том, что ее уже нет. Рядом с ним на белом полотенце стояли кувшинчики с медом и молоком, яблоки и свежий еще теплый хлеб лежали тут же.