Тяга к свершениям: книга четвертая - Андрей Васильевич Меркулов

удовлетворялись этим. Характерное для таких людей нервическое напряжение Белокобыльский усмотрел сегодня и в Майском, в его до крайности раздраженном состоянии, и оттого чувствовал, что их разговор не пройдет спокойно.

Подойдя к кабинету, он открыл дверь и, пригласив Майского, зашел следом за ним.

— Максим Леонидович, а какая пенсия у вас была в Я-ске? — спросил Белокобыльский, пройдя за стол, раскрыв лежавшую перед ним толстенную папку и начав возвращать в нее извлеченные ранее листы.

— Пятнадцать тысяч, — настороженно ответил Майский, не понимая, к чему клонит юрист, но чувствуя, что ничего хорошего этот вопрос ему не предвещает.

— Пятнадцать тысяч очень приличная выплата по инвалидности, — заметил Белокобыльский.

— По-моему это копейки, на которые только и можно, что существовать.

— На самом деле, мало в каком регионе имеются подобные пенсии, — с этими словами Белокобыльский закончил с папкой, отложил ее в сторону и весь оборотился к Майскому. Лицо его озарилось доброжелательнейшей улыбкой, а сам он, сложив руки на столе, в своей проникновенной манере поднял брови и подался телом несколько вперед, как бы навстречу собеседнику. — А вы знаете причину, по которой в Я-ске такие выплаты по инвалидности?

— Нет, — совсем нахмурившись, резко ответил ему Майский.

— Там очень хорошие северные и региональные надбавки, которые увеличивают базовые платежи в несколько раз, — продолжил Белокобыльский с серьезным выражением лица. Заметив, что улыбка произвела обратный эффект и лишь еще более раздражила собеседника он поспешил убрать ее. — N-ск же находится значительно южнее, и таких надбавок здесь нет. Поэтому, когда ваши выплаты по инвалидности перевели в ведение местного отделения пенсионного фонда, они были пересчитаны и уменьшены на величину северных и региональных коэффициентов, — заключил Белокобыльский.

В кабинете повисла пауза. Майский несколько мгновений отрешенно смотрел перед собой.

— И что теперь? — наконец, спросил он. — Когда мне вернут выплаты на прежний уровень?

— Фонд не может вернуть их на прежний уровень, — ответил Белокобыльский. Вопрос Майского даже несколько обескуражил его. — Это не получиться просто потому, что для N-ска не предусмотрены такие северные надбавки как в Я-ске.

— Вы хотите сказать, что моя пенсия останется такой же, как и сейчас?

Белокобыльский ничего не ответил, а лишь только слегка кивнул головой.

— Ерунда какая-то… У меня сейчас пенсия пять тысяч. Вы представляете, как можно жить на пять тысяч в месяц? Это полная ерунда! — в запале говорил Майский, будто бы самому себе.

Белокобыльский продолжал молчать.

— Вы говорите, что уменьшили мне пенсию на величину северных коэффициентов? — выпучив глаза, наконец, обратился Майский к юристу.

— Да.

— Уменьшили в три раза?!

— Да, — сохраняя прежнее спокойствие, ответил Белокобыльский.

— То есть эти районные надбавки по размеру в два раза больше самой пенсии?!

— Именно так.

— Это какой-то бред! — раздраженно выпалил Майский. Он опустил голову, пытаясь осмыслить услышанное, как взгляд его упал на пластиковую папку с документами, которую он принес с собой. Увидев ее Майский вдруг встрепенулся и быстро принялся искать в ней что-то.

— У меня же постановление суда на руках! Вот, посмотрите, — протянул Майский бумагу Белокобыльскому.

— Я видел решение Я-ского суда и у меня есть его копия, — сказал юрист, даже не прикоснувшись к протянутой бумаге.

— Так о чем вы тогда мне говорите?! — зло вытаращился на него Майский. — В нем же четко прописано, что моя пенсия не может быть ниже пятнадцати тысяч!

— Там действительно фигурирует цифра пятнадцать тысяч, но она распространяется только для Я-ской области, со всеми полагающимися в этом регионе надбавками. Естественно, что в N-ске сумма ниже. При этом ваша базовая часть, минимальный размер которой также оговорен в постановлении, никак не поменялась.

— Да что вы вообще такое несете?!! — вспыхнул Майский, окончательно утратив над собой контроль. — Вы же сами говорили мне, что когда я предоставлю вам бумаги, то мне сразу восстановят пенсию и даже вернут невыплаченную часть?!

— Именно так все и было бы, если бы произошла ошибка или вам сократили пенсию незаконно, — опустив брови, тоже заметно повысил голос Белокобыльский. — Но в вашем случае размер выплат определен в строгом соответствии с действующим законодательством.

— Что за чушь?! Какого черта вы тогда заставили меня собирать кучу этих бумаг?! — резким движением руки указал на принесенные документы Майский.

— Если у вас нет больше вопросов, я бы хотел прекратить наш разговор, — сдвинув брови, резко отрезал Белокобыльский.

— То есть вы не собираетесь пересчитывать мне пенсию? — прямо спросил Майский.

— Нет.

— И вы считаете, что пять тысяч это нормально?

— Это стандартная пенсия для инвалида второй группы… И она была бы больше, если бы вы проработали в своей жизни хотя бы лет пятнадцать.

— Да вы здесь совсем уже обалдели! — взревел Майский. — Вы что думаете, можете вот так открыто над людьми издеваться?!!

— Выйдете из кабинета! — потребовал Белокобыльский. Он испытал сейчас невероятное отвращение к озлобленному желчному гаду, сидящему перед ним, и только высочайшая культура и выдержка не позволяли ему скатиться до прямых оскорблений.

— Я вас засужу! — уже стоя, в гневе восклицал Майский. — Думаете, это вам так просто с рук сойдет?! Не на того напали!

— Прекрасно, — при словах о суде Белокобыльский даже как-то успокоился и повеселел. — Увидимся в суде.

Не говоря больше ни слова, Майский вышел в коридор, так громко хлопнув при этом дверью, что стекла во всех шкафах тревожно задрожали, наполняя кабинет протяжным звоном.

«Вот же придурок!», — в сильнейшей злобе сжав зубы, выругался про себя Белокобыльский.

Глава третья

«Когда человек видит умирающее животное, ужас охватывает его: то, что есть он сам, — сущность его, в его глазах очевидно уничтожается — перестает быть.», Л.Н.Толстой, «Война и мир»

«Остерегайтесь обидеть отшельника! Но если вы это сделали, то уж и убейте его!», Ф.Ницше, «Так говорил Заратустра»

I

После повторного посещения пенсионного фонда и разговора с Белокобыльским Майского охватила глубокая непрекращающаяся депрессия. Окончательно понял он, что пенсию по инвалидности ему никто увеличивать не станет и что придется смириться с очередным ее урезанием до нынешних пяти тысяч в месяц. Перед ним встала задача научиться обходиться столь мизерными средствами, и это оказалось не так-то просто: как не прикидывал он свой бюджет, ему хватало только на еду да на коммунальные платежи — о более-менее полноценной жизни не могло быть и речи.

Думая обо всем этом, о своей жизни, своем будущем Майский закипал изнутри лютой злобой. Но происходила эта иступленная озлобленность не из одного только факта теперешней его нищенской пенсии, а в большей степени из поглотившего Майского ощущения своей абсолютной ничтожности. В результате последнего визита в