Инженер магии - Лиланд Экстон Модезитт
Шрифт:
Интервал:
— Глянь, лошадь в воду сиганула!
— Скотина — и та не хочет оставаться у Белых...
У борта Доррин привстает на стременах и подпрыгивает, хватаясь за скобу. От его толчка кобыла уходит под воду, но тут же выныривает. По-прежнему невидимый и невидящий, сжимая в одной руке посох, Доррин переваливается через борт и падает на палубу.
Потом, пересиливая жжение в глазах, юноша перехватывает посох и обрушивается на солдат. После первого удара, вместе с первым же упавшим противником падает и щит невидимости, однако Доррин продолжает вращать посох. Еще один солдат летит на палубу, но следующий его удар не достигает цели, а руку пронзает боль.
Доррин уже ждет смертельного удара, однако ранивший его боец падает сам, рассеченный почти надвое клинком Яррла.
Семь тел — среди них истекающий кровью Пергун — распростерты на палубе. Юноша берет подмастерье с лесопилки за руку, но Рилла бесцеремонно срывает с него рубашку.
— Сядь. Дай присыпать твою рану.
— Нужно позаботиться о...
— Без тебя управятся!
Солдаты на причале, отступая под напором толпы, начинают прыгать в воду.
— Возьмите нас! — слышатся истошные крики. — Мы заплатим! Отдадим что угодно!
Яррл уже убедил Тирела отдраить люк машинного отделения. Пока Рилла бинтует Доррину руку, Яррл спускается к двигателю, а Тирел спешит на корму.
Еще несколько мгновений — и Доррин с облегчением улыбается, услышав пыхтение и стук: машина запущена и начинает набирать обороты. Он даже улавливает слабую вибрацию, вызываемую движением поршней из черного железа.
Скорость нарастает. Машина работает ритмичнее, чем во время испытаний.
— Ты того, не особо... — ворчит Рилла, когда он, не выдержав, встает и ковыляет к люку. Внизу, у топки, с лопатой в руках, стоит Яррл.
— Мы верили, что ты вернешься, — говорит кузнец, подбрасывая угля.
— Нужно подсоединить вал и запустить винт.
— Вот и займись этим, — пыхтит Яррл.
Спустившись вниз, Доррин подсоединяет вал и с замиранием сердца ждет, что будет дальше. Винт приходит в движение, и «Алмаз» отходит подальше от берега. Дождавшись, когда давление в котле устанавливается на рабочем уровне, юноша выбирается на палубу и возвращается к Пергуну. Тот лежит навзничь, его прерывистое дыхание не сулит ничего хорошего. Рилла беспомощно поднимает глаза на Доррина.
Переведя дух, целитель опускается на колени, осторожно касается руками лба и отдает все оставшиеся у него силы, разгоняя уже почти поглотившую Пергуна смертельную белизну. Потом палуба вздымается ему навстречу, доски бьют его по лицу, и он проваливается во тьму.
Закончив бинтовать свою руку, рыжеволосая волшебница поднимается и извлекает из кучки золы и обожженного тряпья золотой амулет. Обойдя мертвое тело Белого стража, она бросает символ власти бородатому магу со шрамом на лбу.
— Возьми его, Фидел!
— Тьма! Вот уж нет. Отдай его Стиролу.
— Может, ты? — спрашивает она, повернувшись к Керрилу.
— Ания, время для игр прошло. Стирол хотел бы получить эту вещицу, и лучше отдать это ему. Особенно сейчас.
— Не заставляйте меня думать, что двое отважных и сильных Белых братьев боятся какого-то кузнеца и целителя, докатившегося до убийства.
Фидел отводит взгляд. А вот Керрил, напротив, смотрит Ании прямо в глаза.
— Ты не находишь, что этот «кузнец» действовал достаточно эффективно? — спрашивает он, вороша золу — все, что осталось от Джеслека и еще двоих человек, оказавшихся в палатке рядом с ним. — Их было трое, всего трое, и они уничтожили более половины наших сил, полдюжины братьев, а под конец и самого Высшего Мага. А что случилось бы, заявись сюда с Отшельничьего еще насколько мастеров гармонии и воинов, постарше и поопытнее? — Керрил криво улыбается. — Вот почему я предпочту положиться на человека, обладающего необходимыми познаниями и опытом. На Стирола.
— Так что же, чтобы покончить с этой спидларской швалью, мы будем дожидаться его прибытия? — кривит губы Ания.
— Нет. Мы продолжим наступление, но без спешки.
— Ты всегда такой осторожный? — спрашивает волшебница, на сей раз улыбаясь.
— Видишь ли, дорогая, — невозмутимо отзывается Белый маг, — если нет возможности опереться на силу хаоса, осторожность — далеко не худшее качество.
— Ба... Хватит разговоров, нужно отдать приказ войскам сниматься с лагеря, — говорит Фидел, утирая кровь со лба и ступая в круг обгоревшей травы, обозначающий место, где стояла палатка. Сорвавшееся с его пальцев пламя обращает в пепел распростертые поблизости мертвые тела.
Придя в себя, Доррин обнаруживает, что голова его покоится на коленях Лидрал, которая, стерев влажной тряпицей кровь, посыпает рану на лбу измельченным звездочником. Порошок жжется, голова болит, раненое плечо ноет.
Он вспоминает Меривен, и к глазам его подступают слезы. Может быть, лошадь смогла доплыть до берега... Он содрогается, и Лидрал сжимает его плечо.
— Все в порядке.
— Какое там в порядке...
Присев, юноша забирает у нее тряпицу. Какое там в порядке, если его желание строить машины обернулось бедой даже для верно служившей ему ни в чем не повинной лошади!
Брид погиб, Лидрал подверглась мучениям, Кадара осталась без возлюбленного, а ее будущий ребенок — без отца. Целительница Рилла на старости лет лишилась крова. А солдаты? Так ли уж велика их вина?
В чем же причина всех этих несчастий? В том, что, будучи отвергнутым миром гармонии, он сам противопоставил себя хаосу? Или же дело в одном лишь его упрямстве? Стоит вспомнить Фэрхэвен — ухоженный, мирный, по-своему даже гармоничный.
Доррин не приемлет хаоса, но неужто одно лишь это могло послужить первопричиной стольких бед?
Впрочем, сейчас следует не философствовать да каяться, а позаботиться о том, чтобы к скорбному списку его жертв не добавились и плывущие на «Алмазе». Он смотрит на стоящего у штурвала Тирела, а потом переводит взгляд на север, на безбрежное море.
Впереди, в двух или трех кай от берега, дрейфуют три шхуны под флагами Фэрхэвена — белыми, с каймой цвета спекшейся крови.
Юноша порывается встать.
— Тебе нельзя напрягаться, — ворчит Лидрал, однако помогает ему подняться на ноги.
Благодарно коснувшись ее руки, он идет по покачивающейся палубе к полуюту и штурвалу.
— Отсюда нужно убираться, — говорит Доррин Тирелу.
— Как? Белые шхуны могут отрезать нас от открытого моря, в каком бы направлении мы ни двинулись. Думаю, что под всеми парусами они догонят нас даже с твоей машиной.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!