36 рассказов - Джеффри Арчер

Когда мы вошли в зал, я невольно улыбнулся, увидев Гарри Ньюмана. Он снова орудовал ножом, разрезая бифштекс, а его блондинка жеманно ела салат. Гарри сделал широкий жест, приветствуя Эдварда Шримптона, который в ответ с улыбкой поклонился. Мы сели за столик в центре и стали изучать меню. Бифштекс и пирог с почками — два блюда, которые, наверное, подают в половине мужских клубов во всем мире. На узкой полоске белой бумаги — ее дал нам официант — Эдвард записал наш заказ своим ровным, разборчивым почерком.

Эдвард сразу спросил, как продвигаются мои дела с автором, и высказал интересное и глубокое мнение о ее ранних произведениях. Я старался внимательно слушать, хотя мои мысли были заняты тем, как расшевелить его, чтобы он рассказал о довоенном чемпионате. Во время ланча он ни разу не заговорил о себе, и я почти отчаялся. Наконец, поглядев на доску, я с наигранным простодушием сказал:

— Я вижу, вы заняли второе место в клубном чемпионате в нарды, который проходил перед самой войной. Вы были, наверное, прекрасный игрок.

— На самом деле не очень, — ответил он. — Да и игрой этой в те дни интересовались немногие. Существует большая разница в том, как относились к играм тогда и как к ним слишком серьезно относится нынешняя молодежь.

— Ну все-таки, что вы скажете о чемпионате? — спросил я напрямик, надеясь на удачу.

— О Гарри Ньюмане? Он был выдающийся игрок и особенно блистал тогда, когда находился в стесненных обстоятельствах. Это тот джентльмен, который приветствовал нас, когда мы вошли. Это он сидит за столиком в углу со своей женой.

Я послушно посмотрел в ту сторону, но не увидел ничего нового и отвернулся. Мы заказали кофе, и на этом, вероятно, закончилась бы история об Эдварде Шримптоне, если бы к нам не подошел Гарри Ньюман с женой, которые только что отобедали. Эдвард тотчас встал, опередив меня, несмотря на то, что я был на двадцать лет моложе. Вблизи Гарри Ньюман выглядел еще более внушительно, а его жена — еще миниатюрней.

— Как дела, Эд? — У него был голос как из бочки.

— Спасибо, хорошо, — ответил Эдвард. — Позволь представить тебе моего гостя.

— Очень приятно, — сказал он мне и обратился к жене: — Расти, я всегда хотел, чтобы ты познакомилась с Эдом Шримптоном. Я часто говорил тебе о нем.

— Правда, Гарри? — пропищала она.

— Конечно. Ты не могла забыть, моя сладкая. Эд — один из лучших игроков в нарды, его имя выгравировано на той доске почета. Но первым в списке стоит мое имя. Между прочим, Эд был чемпионом мира в то время. Верно, Эд?

— Верно, Гарри.

— Значит, в тот год именно я стал чемпионом мира. Что ты на это скажешь?

— Не могу не согласиться с таким выводом, — ответил Эдвард.

— Это был большой день для меня, Расти. Победа была нужна мне как воздух, и, несмотря на тяжелое положение, я победил его честно и справедливо.

Я молчал и не верил своим ушам: Эдвард Шримптон не оспаривал это мнение.

— Нам надо бы опять сыграть, как в былые времена, Эд, — сказал Ньюман. — Было бы забавно посмотреть, сможешь ли ты выиграть у меня теперь. Впрочем, я сейчас немного заржавел, Расти. — Он обрадовался собственной шутке и громко захохотал.

На лице его спутницы не было и тени улыбки, и я подумал, сколько времени пройдет до появления пятой миссис Ньюман.

— Как это здорово, что я увидел тебя опять. Береги себя, Эд.

— Спасибо, Гарри, — сказал Эдвард.

Гарри Ньюман с женой ушли. Наш кофе остыл, и мы попросили принести горячий. Зал почти опустел. Я разлил кофе по чашкам. Вдруг Эдвард наклонился ко мне и как заговорщицки прошептал:

— Для вас как для издателя имеется чертовски интересная история. Я имею в виду историю Гарри Ньюмана.

Я весь обратился в слух, ожидая услышать его версию того, что произошло на финальном матче тридцать лет назад.

— В самом деле? — спросил я невинно.

— Конечно, — сказал Эдвард. — Она не такая простая, как вы могли бы подумать. Незадолго до начала войны компаньон подставил Гарри. Он не только украл его деньги, но и увел жену. И в ту же самую неделю, когда Гарри, казалось, провалился в глубокую яму, он выиграл клубный чемпионат, справился со всеми трудностями и блистательно вернулся в бизнес. Вы знаете, сейчас у него огромное состояние. Неправда ли, из этого могла бы получиться чертовски хорошая история?

Артур Хэпгуд демобилизовался 3 ноября 1946 года. Не прошло и месяца, как он вернулся на свое старое место, в сборочный цех автомобильного завода на окраине Ковентри, выпускавшего автомобили «Триумф».

Он прослужил пять лет в Шервудских егерях, причем четыре года — квартирмейстером танкового подразделения, что только усугубило всю тщетность его попыток найти приличную работу по окончании войны. Вернувшись в Англию, он довольно скоро убедился, что в «стране, ждущей своих героев», рабочие места вовсе не ждали его на каждом шагу. Артуру не хотелось возвращаться на конвейер, где он проработал пять довоенных лет, чтобы снова заниматься монтажом колес; однако, просидев четыре недели на пособии, он скрепя сердце отправился на встречу со своим бывшим начальником цеха.

— Можешь приступать к работе в любой момент, как только захочешь, — заверил его начальник.

— А как насчет перспектив?

— Машина перестала быть игрушкой для богатых чудаков, — ответил начальник. — Машина теперь — это даже больше, чем просто средство передвижения для делового человека. — И добавил: — Мы не сомневаемся, что скоро семья не станет ограничиваться одним автомобилем.

— Стало быть, чем больше машин — тем больше колес, — со вздохом сказал Артур.

— Соображаешь!

Артур в течение часа подписал все нужные бумаги и через пару дней вернулся к своей старой тягомотине.

Ведь, в конце-то концов, как он частенько говаривал жене, незачем иметь высшее техническое образование для того, чтобы приворачивать гайки к колесу, по сто колес за смену.

Артур довольно скоро смирился с мыслью, что именно этим ему и придется довольствоваться в жизни — за неимением лучшего. Однако для сына своего он планировал кое-что почище.

Марку исполнилось пять лет, когда Артур впервые увидел его, вернувшись с войны, и с того самого времени отец буквально ничего не жалел для ребенка.

Артур дал себе зарок, что его сын не станет горбатиться до конца дней в сборочном цехе, на конвейере. Он часами работал сверхурочно, получая достаточно, чтобы Марк мог заниматься дополнительно математикой, основами естественных наук, английским. Его старания были с лихвой вознаграждены, когда мальчик в одиннадцать лет успешно сдал отборочные экзамены и получил право учиться в классической школе короля Генриха VIII; он проникся еще большей гордостью, когда Марк сдал сначала пять экзаменов на обычном, а два года спустя еще два — на повышенном уровне.