Небесный фермер. Среди планет. Космическое семейство Стоун (сборник) - Роберт Хайнлайн

Эдит Стоун тихо сказала Хейзел:

– Мальчик хорошо себя чувствует, мама. Я за него отвечаю.

Она повернулась к сыновьям:

– Кастор, Поллукс, – подите сюда, милые.

– Но папа сказал…

– Я знаю. На минуточку. – И она поцеловала близнецов. – А теперь – по местам.

Из люка появилась Мид, таща за собой Лоуэлла, как воздушный шарик. У него был веселый вид, а мордочка вымазана шоколадом.

– Что тут за шум? – спросила она. – Вы, наверно, разбудили не только нас, но и весь народ на трех ближайших кораблях.

7. В колодце гравитации

Маневр в колодце гравитации на первый взгляд противоречит закону сохранения энергии. Корабль, отправляющийся с Луны или космической станции на отдаленную планету, доберется туда быстрее и затратит меньше топлива, если сначала устремится к Земле, а потом разовьет ускорение, находясь как можно ближе к ней. Разумеется, корабль, двигаясь к Земле, приобретает кинетическую энергию, но, казалось бы, должен затратить точно такое же количество энергии на отрыв от Земли.

Весь фокус в том, что реактивная масса, или топливо, – это действительно масса и в качестве таковой обладает потенциальной энергией, когда корабль стартует с Луны. Реактивная масса, используемая для ускорения вблизи Земли, то есть на дне колодца гравитации, уже потеряла свою потенциальную энергию, пока падала в этот колодец. Эта энергия должна была куда-то деться, вот она и перешла в кинетическую энергию корабля. И в итоге корабль летит быстрее при той же силе и продолжительности тяги, чем летел бы, отправившись прямо с Луны или космической станции. Это рассуждение способно поставить в тупик, но оно верно.

На время маневра капитан Стоун отправил близнецов в машинное отделение, а Хейзел взял вторым пилотом. Кастор, оскорбленный в лучших чувствах, не стал спорить – последнее внушение относительно корабельной дисциплины еще звучало в ушах. Во время маневра у пилотов полно работы – второй в это время должен следить за автопилотом, быть наготове перейти на ручное управление, если понадобится, и следить за отсечкой. Первый же управляет ориентацией корабля с помощью гироскопов и маховика, не отводя при этом глаз от измерительного телескопа – целостата[66], чтобы убедиться, что корабль движется точно в направлении, обратном струе двигателя, настолько точно, насколько позволяет точность его приборов.

При перелете от Земли к Марсу ошибка в одну угловую минуту дуги, или в одну шестидесятую градуса, приведет в конце пути к отклонению в пятнадцать тысяч миль. За подобные ошибки расплачиваются либо дополнительным расходом горючего, которое требуется для корректирующего маневра, либо, если ошибка слишком велика, за нее расплачиваются трагически и неотвратимо жизнями капитана и экипажа, а корабль обречен вечно падать в пустынные глубины космоса.

Хоть Роджер Стоун был высокого мнения о способностях своих близнецов, в этот щекотливый момент он предпочел, чтобы рядом был второй пилот, умудренный возрастом и опытом. Пока в соседнем кресле сидела Хейзел, он мог спокойно посвятить все внимание собственной сложной задаче.

Для ориентации корабля в пространстве он использовал три звезды: Спику, Денеб и Фомальгаут, сведенные в телескоп при помощи призм. Марс пока скрывала из виду мощная грудь Земли, да и бесполезно было бы наводить корабль на Марс – путь к нему проходит по длинной кривой линии, а не по прямой. Изображение одной из звезд начало потихоньку отходить от других. Обливаясь потом, Роджер отключил гироскопы и поправил корабль маховиком. Блуждающая звезда поползла на место.

– Доплер? – спросил он у Хейзел.

– В русле.

– Время?

– Около минуты. Сынок, ты знай стреляй своих уток и не дергайся.

Роджер молча вытер руки о рубашку. Через несколько секунд Хейзел спокойно сказала:

– На экране радара неопознанный объект, сэр. Управляется роботом, дальше цепочка цифр.

– Насколько это нас касается?

– Приближается с севера по правому борту. Возможно столкновение.

Роджер с трудом удержался, чтобы не взглянуть на свой экран – он не сказал бы ему ничего сверх того, что уже сообщила Хейзел, – и продолжал смотреть в окуляр целостата.

– Можешь прикинуть маневр уклонения?

– Сынок, мы либо врежемся в него, либо нет. Слишком поздно рассчитывать баллистику.

Роджер заставил себя сосредоточиться на звездах. Хейзел права, управлять космическим кораблем – не баранку крутить. При высоких скоростях и тугих витках на дне колодца гравитации непросчитанный маневр мог привести к столкновению. Или забросить их на неизвестную орбиту, по которой они никогда не доберутся до Марса.

Но что это за объект? Не космический корабль – он управляется не человеком, а роботом. Не метеор – на нем есть радар. Не боевая ракета – слишком высокая орбита. Роджер убедился, что изображения звезд на месте, и взглянул сначала на экран радара, который ничего ему не сказал, а потом в иллюминатор правого борта.

Праведное небо! Он увидел его!

В черноте космоса пылала большая яркая звезда… и она росла… росла!

– Не забывай про свой телескоп, сын, – сказала Хейзел. – Девятнадцать секунд.

Роджер вернулся к телескопу – изображения были все там же.

– Кажется, пройдет мимо, – сказала Хейзел.

Он должен был это видеть. В этот самый миг, когда он поднял глаза, что-то промелькнуло мимо одного иллюминатора и тут же показалось в другом – видимое, но быстро удаляющееся. Стоуну показалось, что объект был крылатый, вроде торпеды.

– Фухх! – выдохнула Хейзел. – Едва разминулись, зараза! – И сказала в микрофон: – Экипажу приготовиться к ускорению – готовность пять секунд!

Роджер не сводил глаз со своих звезд, которые стабильно и идеально точно держались в кадре, и в этот момент импульс двигателя вдавил его в кресло. Перегрузка была четырехкратной, много больше, чем при старте с Луны, но и продолжалась чуть больше минуты. Капитан Стоун продолжал наблюдать за звездами, готовый поправить курс, если корабль начнет рыскать, но тщательность, с которой он разместил груз перед отправлением, была вознаграждена – корабль держался на курсе.

– Отсечка! – крикнула Хейзел.

Шум и давление тотчас исчезли. Капитан перевел дух и сказал в микрофон:

– У вас все нормально, Эдит?

– Да, дорогой, – слабо ответила она. – Все хорошо.

– Машинное отделение?

– В норме! – ответил Поллукс.

– Заглушить и заблокировать.

Машинное отделение теперь долго не понадобится – все поправки по курсу и скорости на этом отрезке будут производиться спустя дни или недели, после тщательных вычислений.