Быть Джоном Ленноном - Рэй Коннолли

погибли Джон Ф. Кеннеди, его брат Роберт, Мартин Лютер Кинг и Малкольм Икс. Но все эти убийства в той или иной мере имели политическую подоплеку. А Джон, как узнает весь мир через несколько дней, умер просто за то, что был так знаменит.

Много дней «Дакоту» осаждали тысячи фанатов. Радиостанции по всему миру играли песни Джона и Beatles. Газеты публиковали спецвыпуски. Телеканалы спешно монтировали документальные фильмы. И как часто бывает в подобных случаях, альбом «Double Fantasy» ворвался на вершины чартов, а «Imagine» выпустили повторно.

Похорон не было, не будет и надгробия. Через 36 часов после смерти тело Джона увезли на катафалке в крематорий Хартсдейл, штат Нью-Йорк, и быстро, без гостей и прощальной церемонии, предали огню. По возвращении в «Дакоту» Йоко спросила только что приехавшего Джулиана, не хочет ли тот подержать еще теплую урну с пеплом отца.

В воскресенье в Ливерпуле начались демонстрации, и хор фанатов кричал: «We love you, yeah, yeah, yeah…» То же самое творилось через дорогу от «Дакоты», в Центральном парке, в месте, ныне известном как Земляничные поляны. Фанатам прочли обращение Йоко, где та говорила, что Джон молился за всех. Сама она смотрела из окна.

Несомненно, она хотела как лучше. Конечно, тем, кто его знал, трудно представить себе Джона в молитве за человечество. Но словно откликаясь на некий общий эмоциональный запрос, его образ сразу же начали отбеливать, а память о нем канонизировать. В жизни он был шутником и бунтарем. В смерти его видели мучеником. В этом крылась ирония. С первых своих дней на мировой сцене он не скрывал, что не верит в почитание умерших звезд. «Не верю я в мертвых героев, — однажды сказал он мне, и это же повторил в интервью журналу Playboy всего за несколько недель до гибели. — Не одобряю, когда поклоняются мертвому Сиду Вишесу, или мертвому Джеймсу Дину, или мертвому Джону Уэйну… Для меня это все чушь. Я преклоняюсь перед теми, кто выживает». И он не оценил бы поклонение мертвому Джону Леннону, — но именно его и обрел.

Хотя миллионы, не знавшие его, любили его всем сердцем, — тем, кто знал его близко, он нравился далеко не всегда. Прирожденный лидер, столь легко ведомый другими, хамелеон в собственных глазах, талантливый острослов, вспыльчивый комедиант, язвительный прозорливец, гений, подвластный порывам, — он выдерживал бремя вины, сочетал морали и нотации с репликами, исполненными злобы и насмешки, был легковерен и хвастлив, настойчивость его переходила в резкость, верности он не хранил, мог всей душой отдаться мимолетной страсти или замкнуться в себе, судил обо всем откровенно и смело, ревновал, завидовал и иногда бывал жесток, но также мог быть добрым, благородным и щедрым. Конечно, он не был святым, но его любили друзья. А прежде всего — он был абсолютно уникален.

Послесловие

«…Я не мог пристрелить его просто так. Мне был нужен его автограф»

Марк Чепмен

Кто же мог совершить столь безумное преступление? Только безумец. Историю о том, как Марк Чепмен в свои двадцать пять стал одним из самых одиозных убийц XX века, по-иному и не расценить. Пять лет, почти вплоть до самой своей гибели, Джон вел жизнь затворника. Но Марк Чепмен стремился к противоположному. Позже он скажет, что надеялся, убив Джона, заполучить часть его славы — той самой славы, в которой Джон часто видел лишь бремя.

Чепмен в юности был поклонником Beatles, но затем, став «возродившимся христианином», восстал против песни «Imagine» и строки «Представьте, что нет рая; попробуешь — легко…». Песня звала отказаться от насилия; она проповедовала мир, где нет ненависти, навязанной религией или политикой, и большинство слушателей именно так ее и восприняло. Но Чепмен понял песню превратно — и совершил акт абсолютного насилия над ее творцом.

Но кем был Марк Чепмен до своего злодеяния? По-видимому, в детстве он был довольно одаренным ребенком, но вскоре стал «трудным». Родился он в 1955 году в Техасе, где его отец служил военным летчиком, а рос в Джорджии, и ему было всего девять, когда в Америку пришла битломания. Он любил Beatles, а еще любил смотреть по телевизору «Волшебника страны Оз». Но в четырнадцать Чепмен стал принимать наркотики… «Все, кроме героина», — признается он позже.

Затем, в шестнадцать, он внезапно переменился, стал христианином и теперь злился на Джона Леннона, сказавшего когда-то в своем злосчастном интервью, что Beatles «популярней Иисуса».

К двадцати годам Чепмен работал в YMCA[167]. Какое-то время он провел в Бейруте, а когда в Ливане началась гражданская война, его эвакуировали в США. Он достиг успеха, работал с беженцами из Вьетнама, заботился о них и был довольно популярен — впрочем, недолго. Работа кончилась, девушка с ним рассталась — и началась депрессия. Чепмен бросил учиться и устроился на работу охранником. Стрелял он мастерски. И его преследовали мысли о самоубийстве.

Затем он снова резко изменил свою жизнь и в 1977 году отправился на Гавайи. Там он часами беседовал с сотрудниками телефона доверия, отговаривавшими его от суицида. Один раз он и впрямь пытался покончить с собой, но не вышло, и он поехал в кругосветное путешествие — сперва по странам Дальнего Востока, а следом в Индию, Иран и Швейцарию.

Вернувшись на Гавайи, Чепмен женился на Глории Абэ, американке японского происхождения, — сотруднице турфирмы, организовавшей его путешествие. И жить бы им долго и счастливо… но к лету 1980 года он все сильнее нервничал, хотел даже сменить имя на Холден Колфилд — так звали главного героя повести «Над пропастью во ржи». По крайней мере однажды он расписался как «Джон Леннон».

К тому времени, по некоторым сведениям, Чепмен порой сидел голым возле своего магнитофона и сводил воедино причины убить Джона Леннона, выискивая их в песнях Beatles, в «Волшебнике страны Оз» и «Над пропастью во ржи», и все твердил, что хочет избавить мир от людей, которых Холден Колфилд называл «фальшивками».

Он занял у тестя пять тысяч долларов, отправился в Гонолулу, совершенно законно приобрел в оружейной лавке револьвер 38-го калибра, сел на самолет, прилетел в Нью-Йорк и тщательно разведал окрестности «Дакоты» и прилегающих улиц. Но у него не было патронов, в Нью-Йорке он их купить не мог, а потому полетел в Джорджию и добыл пять экспансивных пуль с полыми наконечниками — тех, что расширяются, оказавшись в теле жертвы, и наносят максимальные повреждения.

Он вернулся в Нью-Йорк, но все еще не был уверен,