Из Америки с любовью - Андрей Уланов

– Как думаете, Сергей, не тормознут нас на угнанной машине? – поинтересовалась Кейт, потягиваясь.

– Это вам лучше знать, – ответил я. – Вряд ли. Кроме того, угонять сейчас новую – себе дороже.

М-да. Вот что значит придерживаться образа.

Переночевать в гостинице городка Манассас придумал я. В самом деле – если город живет историей, то отелей в нем должно быть больше, чем домов. А приезжих через него проходит столько, что в лица им уже не смотрят – только на кошельки, или, в моем случае, на идекарты. Поэтому мы самым наглым образом подкатили вечером к парадному и так же нагло уехали утром. И никто ничего не заподозрил. Оставь мы «Бригантину» на стоянке у отеля – вот тогда начались бы вопросы.

А вот легенду выдумала Кейт. Я ломал голову, как бы представиться поприличнее – не то дядей и племянницей, не то братом и сестрой. Но всякий раз выходило, что разговаривать с портье придется мне. С моим русским говором.

А вышло, что всю беседу Кейт взяла на себя и наплела портье душещипательную байку о франко-канадском бизнесмене, приезжающем к ней, скрываясь от ревнивой жены, его большой любви и так далее... Мне оставалось солидно хмыкать по-французски и платить. Все бы ничего, но номер нам выделили один на двоих. Хорошо еще, что по местному обычаю кровати были раздельные, а то я уже готовился к ночевке на полу.

Я потер лоб, покосился на зеркальце – нет, шишки вроде не осталось. Кейт запустила мне в голову стаканом, когда я предложил не рассказывать эту историю Андрею – мне не хотелось, чтобы он плохо подумал о своей невесте. Вот и пойми после этого женщин. Бережешь их доброе имя, а получаешь... посудой в лоб.

– Пустая какая дорога, – заметила Кейт. Против вчерашнего, на нее накатила разговорчивость.

– Мм, – промычал я.

А правда, почему так? Где вездесущие штатовские авто? Словно мы едем... по Архангельской губернии. Промелькнет машина-другая, и все.

– О, кто-то впереди маячит! – обрадовалась американка непонятно чему.

Я прибавил газу. «Бригантина» – не гоночное авто; если мы кого-то догоняем, этот кто-то, видно, имел в предках черепаху. Больную ревматизмом, надо полагать.

Это оказалась военная автоколонна. Двенадцать грузовиков и два вездехода – ведущий и замыкающий. Завидев нас, из последнего грузовика завысовывались парни в полевой форме, но без знаков различия, только со звездно-полосатыми повязками на рукавах. Парни свистели, махали нам руками, один вытащил государственное знамя и развернул – оно заструилось за грузовиком, как кильватерный след.

– Комитетчики, – с отвращением пробормотала Кейт.

В голове у меня что-то щелкнуло.

– Черт, – с бессильной яростью прошептал я. – Черт...

– Что такое, Сергей? – удивилась американка.

– Все-таки мы промахнулись. – Я отпустил педаль газа, и грузовики медленно вырвались вперед. – Мне следовало подумать. Вас корил, а сам все еще думаю, как военный. Если готовишь переворот, мало группы убийц, даже не от мира сего. Нужно пушечное мясо – захватывать правительственные здания, убирать недовольных с дороги. Так вот оно! Эти ваши минитмены...

– Они, простите, не мои минитмены! – возмутилась Кейт.

– Хорошо, хорошо, – согласился я. – Но, боюсь, спасением президента дело не ограничится. Дело идет к полномасштабному мятежу. Хотя есть в этом и положительная сторона. Сегодня нас ловить уже никто не будет. Поздно нас ловить. Теперь главное – убрать полицию с дороги, пусть колонны идут к столице без помех.

Я поглядел вслед удаляющейся колонне.

– Демократия, – со странной интонацией пробормотала Кейт.

– Это государственное устройство, при котором народ имеет правительство не лучше того, которого заслуживает, – закончил я.

– Как-то там Анджей, – выговорила Кейт, прокашлявшись. – Мы-то провели ночь в мягких постелях, а он...

– Не волнуйтесь за него, – посоветовал я. – Андрей обладает замечательным умением. Он всегда справляется. Вот увидите, когда мы приедем на Арлингтонское кладбище, он будет нас там ждать, попирая ногой трупы поверженных врагов.

Но я ошибся.

Когда мы, оставив машину за два квартала, подошли к Мемориалу Павшим, Андрея там не было.

– Да где же он? – истерически повторяла Кейт. – Где он?

– Не знаю, – ответил я, озирая окрестности.

Нашего отважного товарища – ни следа. Зато отчетливо видны следы подготовки к президентскому выступлению. Прямо перед каменной стелой мемориала возведена на скорую руку трибуна, заранее окруженная телохранителями. Поодаль уже собралась небольшая толпа, снуют газетчики, кто-то, не довольствуясь неярким светом осеннего солнышка, ставит софиты – обычная суета. И всюду, всюду торчат, как болванчики, мрачные громилы в штатском – первый круг охраны.

– Куда он делся? Что с ним могло случиться? Я ему голову оторву! – шептала Кейт.

– Успокойтесь! – резко оборвал я ее бормотание. – Если Андрей не придет, остаемся мы вдвоем. Так что... Оружие вы про...

Договорить я не успел. Мой взгляд, беспокойно обшаривавший истоптанную лужайку перед мемориалом, наткнулся на широко ухмыляющегося Андрея Заброцкого.

Газета не вышла по техническим причинам

Я не смогла увидеть Анджея, пока он не подошел ко мне почти вплотную. А разглядев наконец, чуть не завизжала – то ли от радости, то ли от удивления.

Вовсе он не походил на отчаявшегося беглеца, которого сейчас вовсю ловила полиция федерального округа и трех окрестных штатов. Благоухающий за три ярда, в новеньком, с иголочки костюме и накинутом поверх стильном сером плаще, правда, почему-то небритый, он был похож на модного поэта или художника – с деньгами и причудами. Вот только... почему он хромает на левую ногу?

Я ойкнула, захлопнула рот ладонью, пригляделась – и жалость в моей душе моментально сменилась жутким подозрением.

– Ты что? – самым яростным шепотом, на какой только меня хватило, прошипела я. – Приволок сюда свою... винтовку?

– Конечно, – обиженно отозвался я. – Не бросать же такой ценный инструмент. Знали бы вы, что я с ней утворил!

– Мы... – выдавила Кейт, – слышали.

– Бьюсь об заклад, самого-то интересного вы не слышали, – начал я, но тут же заткнулся, узрев подходящего к нам Щербакова, который немедленно начал подозрительно осматривать меня с ног до головы.

Вот ведь привязался!