Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата? - Юрий Емельянов

Эти настроения поддерживались из-за рубежа. Наличие огромной эмигрантской массы из Прибалтики на Западе и руководство этими массами бывшими представителями свергнутых классов, в том числе и теми, кто сотрудничал с гитлеровскими оккупантами, а также правительствами США и других западных стран способствовало тому, что население Эстонии, Латвии и Литвы подвергалось особенно активной обработке из-за рубежа, в том числе и через разнообразные и многочисленные родственные связи. Эта пропаганда идеализировала современную жизнь на Западе, а советскую подвергала огульному поношению.

Эти подспудные настроения то и дело проявлялись на уровне межличностного общения. Многие люди, постоянно жившие в Прибалтике или хотя бы посещавшие три республики, сталкивались с тем, что в корне противоречило лозунгам о нерушимой дружбе народов СССР. Русские люди, жившие в Эстонии, Латвии и Литве, жаловались на недружелюбное отношение к ним и оскорбительные выпады в их адрес со стороны некоторых местных людей. Еще больше обид было вызвано нежеланием некоторых местных руководителей назначать русских и «русскоговорящих» на любые административные должности. Жгучая неприязнь к «неместным» проявлялась в заявлениях о том, что прибалтийские народы гораздо лучше жили без Советской власти, контроля со стороны Москвы, а также без присутствия русских и других народов СССР.

Однако в своих бодрых рапортах на съездах КПСС руководители компартий прибалтийских республик произносили лишь общие слова о «национальном чванстве» либо умалчивали о националистических настроениях. Игнорированию нараставших проблем в межнациональных отношениях способствовала и позиция центрального руководства КПСС. Вернувшись из своей поездки по Прибалтике, Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачев 23 февраля 1987 года выступил на заседании Политбюро. Судя по протокольной записи, он говорил следующее: «Политическая обстановка, настроения людей в принципе неплохие. И живут неплохо… Оппозиционных настроений не видно. Хотя можно уловить их между слов. Я специально провоцировал на откровенность. Выпадов не последовало, кроме одного ветерана из Таллина, который три года отсидел».

Из слов Горбачева следовало, что этот категоричный вывод он сделал на основании высказываний его собеседников о «перестройке». Он подчеркивал: «Отношение к перестройке небезразличное. Нарастает содержательность вопросов. Приняли по-хорошему при всей остроте постановки нами вопросов. Некоторые даже требовали большей жесткости. Люди готовы участвовать в перестройке». Горбачеву даже не приходило в голову, что в понятие «перестройка» можно вкладывать разное содержание, в том числе и представление о коренной ломке существующих порядков.

Обсуждая межнациональные отношения, Горбачев говорил: «Латвийское руководство, а также Вайно занимают принципиальные позиции, перед активом говорили о необходимости пропагандировать идею «букета культур» в СССР, об их благотворном взаимовлиянии. Есть тенденция к объединению усилий. Но недостает межнационального общения». Однако вину за эти недостатки Горбачев возложил лишь на проживавших в Прибалтике русских и других «неместных» людей. Он поучал: «Тем, кто туда приехал, надо к местному языку проявлять уважение. А некоторые так рассуждают: зачем «ихний» язык знать. Русского хватит. Позор!» Осудил Горбачев и «псевдоученых», которые «навязывают идею слияния наций», и стал рассуждать о том, что «даже прибалтийские народы надо еще сближать друг с другом».

Впрочем, справедливые замечания о пренебрежительном отношении некоторых русских людей к местным языкам и обычаям и нигилистическом отношении некоторых теоретиков к национальному фактору Горбачев даже не попытался уравновесить высказываниями о холодной и всепроникающей неприязни ряда жителей Прибалтики к «чужакам». Он ограничился лишь общими фразами: «Есть, конечно, националистические тенденции. И почва для них есть».

Между тем события в Прибалтике вскоре продемонстрировали поверхностность наблюдений Горбачева и неоправданность его благостных оценок. По словам Д. Блейере и других авторов книги «История Латвии. XX век», именно 1987 год стал переломным в развитии событий, которые привели к падению Советской власти в Прибалтике и ее выходу из СССР. Одной из первых антисоветских акций стало возложение цветов 14 июня к рижскому памятнику Свободы членами диссидентской группы «Хельсинки-86». Демонстрация была приурочена к 47-й годовщине начала предвоенных депортаций.

Это сравнительно небольшое событие, как и всякая провокация той поры, получило широкую огласку за рубежом. В ежегодной прокламации о порабощенных нациях 1987 года, подписанной президентом Р. Рейганом, говорилось: «Только за последний год люди поднялись, чтобы потребовать обеспечения основных человеческих прав в Чехословакии, Восточной Германии, Венгрии, Польше, Казахстане, Латвии, Молдавии и среди крымских татар… Все порабощенные нации желают и просят нашей особой поддержки… Мы должны и будем говорить о бедственном положении порабощенных наций».

В своем выступлении 24 июля 1987 года сенатор Ригль, подчеркнув, что в США уже 28-й раз проводится ежегодная неделя порабощенных народов, особо отметил роль групп контроля за соблюдением Хельсинкского соглашения. «Жизненность группы Хельсинки была ярко продемонстрирована 14 июня, когда 5000 человек из Латвии ответили на призыв руководителей группы принять участие в публичном акте уважения к жертвам депортации балтийских народов 1941 года». Нагнетание радиопропаганды на эту тему лишь способствовало активизации выступлений в Прибалтике и других регионах СССР под лозунгами защиты прав человека.

Тема депортаций и договора 1939 года все шире звучала в диссидентских выступлениях в Прибалтике. Созданная 15 августа 1987 года «Эстонская группа» требовала публикации протоколов к договору Молотова — Риббентропа (МРП — АЭГ). Эта группа объявила о своем намерении провести в Таллине демонстрацию протеста против договора 1939 года. По словам представителя этой группы Мадиссона, «22 августа и Центральное телевидение, и центральная пресса яростно атаковали наши планы демонстрации… С другой стороны, письмо 20 американских сенаторов, организованное сенатором Риглем, к Горбачеву и партийным руководителям в балтийских провинциях, а также сообщения о том, что эмигранты из прибалтийских стран планируют действия солидарности с нами, позволили нам надеяться, что это предприятие пройдет успешно». Констатируя успешное проведение митинга в Таллине 23 августа 1987 года, Мадиссон подчеркивал: «Крайне невероятно, что все бы прошло неожиданно гладко, если бы демонстрации не прошли в других частях мира, если бы международные средства массовой информации не посвятили столько внимания судьбе прибалтийских народов. По крайней мере, 62 газеты в Соединенных Штатах сообщили о демонстрации на первой полосе».

Мадиссон заявил, что он и его единомышленники «полностью сознают, что будущее эстонского и других балтийских народов зависит от общественного мнения свободного мира, а также от позиции правительств Соединенных Штатов, Великобритании, Западной Германии, Франции и других западных держав. Величайшим достижением советской пропаганды явилось укрепление мифа о всесилии Советского Союза и его способности действовать безнаказанно. Эстонское движение сопротивления и борцы за свободу надеются, что в будущем балтийская ситуация привлечет больше внимания в свободном мире. Только бескомпромиссная борьба за человеческие права может принести успех». «От имени эстонского движения сопротивления» Т. Мадиссон «искренне поблагодарил американский народ, президента Рейгана, членов сената и палаты представителей за их поддержку».