Книги крови. Запретное - Клайв Баркер

Барбара улыбнулась его словам, и он поцеловал ее. Она с пылом ответила.

– Восхитительно, – проговорил он, когда их губы разомкнулись. – Пойдемте, пока тигры не начали сплетничать?

Он повел ее через сцену. К уборке еще не приступили, и доски были усыпаны лепестками и бутонами роз, где растоптанными, где – нет. Сванн отпустил ладонь Барбары и направился туда, где лежали цветы.

Восхищенная его порывом, она наблюдала, как он наклонился поднять с пола бутон. В то самое мгновение, когда Сванн должен был выпрямиться, что-то наверху привлекло ее внимание. Подняв голову, Барбара увидела устремившийся вниз серебристый клинышек. Она не успела предостеречь иллюзиониста – шпага оказалась быстрее языка. В последнее мыслимое мгновение Сванн словно почуял опасность и оглянулся – с бутоном розы в руке, – но тут острие коснулось его спины. Движущая сила вогнала в тело шпагу по самую рукоять. Из груди хлынула кровь и плеснула на пол. Не проронив ни звука, Сванн упал ничком, и от удара тела о сцену клинок вышел из его спины на две трети.

Барбара чуть не закричала, но ее внимание отвлек звук за спиной, из-за кулис, где был в беспорядке свален реквизит иллюзиониста, – глухой рык, вне всяких сомнений, тигриный. Она замерла. Говорят, существует какой-то способ остановить взглядом сбежавшего из клетки тигра, но Барбаре, родившейся и выросшей здесь, на Манхэттене, он не был известен.

– Сванн? – Позвала она, все еще надеясь, что происходящее – причудливый фокус, исполненный персонально в ее честь. – Сванн, пожалуйста, встаньте.

Но иллюзионист неподвижно лежал там, где упал, а из-под него выползала и растекалась темная лужа.

– Если это шутка, – вспылила она, – то дурацкая!

Не дождавшись ответа, она попыталась изменить тактику:

– Сванн, хороший мой, ну, хватит, пойдемте же, прошу вас.

Из темноты за ее спиной опять донесся рык. Как же не хотелось ей поворачиваться и выяснять, где затаился тигр. В той же мере она не хотела, чтоб ей прыгнули на спину.

Барбара осторожно оглянулась. Кулисы тонули в темноте, и зверя видно не было. Однако его было слышно: его поступь, его ворчанье. Потихоньку, шажок за шажком, Барбара начала пятиться к авансцене. От зрительного зала ее отделял опущенный занавес, под которым она надеялась проползти, прежде чем тигр до нее доберется.

Как только ее руки коснулись плотной тяжелой ткани, одна из закулисных теней отбросила свою двусмысленность и обрела четкий абрис зверя. Он не был красивым, каким прежде казался за прутьями клетки. Он был неотвратимо смертельным и голодным. Барбара опустилась на корточки и потянулась к кромке занавеса. Она никак не ожидала, что ткань окажется такой тяжелой, и все же ей удалось протиснуться наполовину, когда прижатыми к доскам сцены ладонями и щекой она почувствовала: тигр прыгнул. Мгновением позже на оголенную открытым платьем спину плеснуло его дыхание, и Барбара закричала, когда тигр вогнал когти обеих лап в ее тело и потянул к горячей пасти.

И даже после этого Барбара не сдалась. Она яростно пинала зверя, обеими руками выдирала полные пригоршни шерсти из его шкуры, обрушила шквал ударов на его морду. Увы, перед такой мощью ее сопротивление оказалось незначительным – какой бы яростной ни была атака, она ни на секунду не приостановила зверя. Одним небрежным ударом лапы он разорвал ее тело, вспоров живот. К счастью для Барбары, с этой первой раной все ее ощущения утратили правдоподобность и сосредоточились на нелепых вымыслах. Ей вдруг почудилось, что откуда-то несутся аплодисменты и одобрительно ревет огромная аудитория, а из разодранного тела хлещет не кровь, но фонтаны искрящегося света. Агония, в которой бились и умирали нервные окончания, протекала где-то в стороне от нее. И даже когда тигр разорвал тело Барбары на три или четыре части, откатившаяся по сцене голова наблюдала за тем, как терзают туловище и жадно отгрызают от него и глотают конечности.

И в то время как в угасающем сознании женщины мерцал вопрос, как же так может быть – что ее глаза все еще в состоянии наблюдать эту последнюю вечерю, – единственным ответом на него всплыло слово Сванна: «Магия…»

Именно об этом Барбара и думала – о том, что это, несомненно, магия, – когда тигр неторопливо и мягко подошел к голове и в один прием ее проглотил.

Гарри Д’Амуру нравилось думать, что в определенном кругу людей он обладает достойной репутацией, – в довольно тесном кругу, куда, увы, не входили бывшая супруга, кредиторы или те анонимные недоброжелатели, которые регулярно заталкивали собачьи экскременты в почтовый ящик его офиса. Но женщина, с которой он сейчас говорил по телефону, ее голос, настолько пропитанный горем, что казалось, последние полгода она плакала не переставая и вот-вот готова была опять разрыдаться, – эта женщина откуда-то знала его таким, каким знал себя он сам.

– …Мне нужна ваша помощь, мистер Д’Амур, очень, очень…

– Я крайне занят. У меня несколько срочных дел, – ответил он. – А не могли бы вы подъехать ко мне в офис?

– Мне не уйти из дома. Я все объясню. Прошу вас, приезжайте. Пожалуйста.

Она крайне заинтриговала его. Но неотложные дела существовали на самом деле, и одно из них, не будучи решенным, грозило обернуться братоубийством. Гарри посоветовал ей обратиться к кому-нибудь другому.

– Да не могу я к кому-нибудь другому, – продолжала настаивать женщина.

– Но почему именно я?

– Я читала о вас. О случае в Бруклине.

Упоминание о ярчайшем провале было не лучшим способом добиться его согласия, подумал Гарри, но без внимания, конечно же, не осталось. То, что в итоге стряслось на Уикофф-стрит, началось довольно безобидно, когда муж нанял его проследить за неверной женой, и закончилось полным безумием на верхнем этаже Ломакс-хаус. Когда тела подсчитали, а оставшихся в живых служителей культа увезли, он остался один на один с навсегда поселившимся в душе страхом перед лестницами. И далеко не на все вопросы в том деле о семейных интригах Гарри мог бы ответить. Он очень не любил, когда ему напоминали о тех ужасах.

– Мне не хотелось бы говорить о Бруклине, – сказал он.

– Простите. Но мне необходима помощь того, кто имел в своей практике случаи… необъяснимые. – Она на мгновение умолкла. Он слышал ее дыхание: легкое, но неровное.

– Прошу вас… – попросила она. А он уже решил – в течение повисшей паузы, когда оба молчали и на линии вкрадчиво звучал один только страх, – каким будет его ответ.

– Я вам очень благодарна, – сказала она. – Я живу на Восточной 61-й… – Он записал подробный адрес. – Прошу вас, приезжайте скорей, – и повесила трубку.

Гарри сделал несколько телефонных звонков в тщетной попытке умиротворить самых беспокойных клиентов. Затем надел пиджак, закрыл кабинет и стал спускаться по лестнице. На нижней площадке поморщился от едкого неприятного запаха. У самой двери ему встретился привратник, поднимавшийся из подвала.

– Чем это пахнет? – спросил Гарри.