Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга вторая: июнь 1942 – январь 1943 - Геннадий Леонтьевич Соболев

class="p1">Потому с таким почтительным вниманием и гордостью говорят ленинградцы об этой медали…

Тихонов Николай. Ленинградский год. Л., 1943. С. 71–77.

Глава восьмая

Г. К. Жуков: «Это была воистину выстраданная радость» (январь 1943 г.)

1 января 1943 г. блокадный летописец Н. П. Горшков, не пропустивший в своем дневнике ни одного дня, записал: «Всеобщий выходной день. Наступил Новый год, год ожидаемых побед над проклятым врагом и окончания войны. Настроение у всех бодрое. Ленинградцы с прошлой зимней голодовки заметно подкрепились. Питание по карточкам налажено, и все нормированные продукты и хлеб отпускаются вовремя и без всяких очередей. Открыто много столовых. По прикреплению можно получить рацпитание три раза в день – завтрак, обед и ужин – по количеству в зависимости от категории. Во многих домах уже включен электрический свет с подачей тока с 18 ч до 24 ч. Сегодня с утра пасмурно, t -5°. Иногда сыплет снежная пыль. Днем без перемен. Все время тихо, ни единого выстрела»[467]. Авторы других блокадных дневников с восторгом рассказывали о том, как они встречали Новый год. Главный инженер завода «Судомех» В.Ф.Чекризов в этот день с удовлетворением отметил: «Мне повезло. Встречал его как в мирное время. Был сыт и пьян. Опьянение временное после 2-х стопок водки, какое часто бывает у меня. Но наелся я великолепно: маринованная селедка, винегрет, сало, сыр и, наконец, пирожки с рисом»[468]. Днем на Невском проспекте и других центральных магистралях города было довольно многолюдно, а к билетным кассам кинотеатров было трудно протолкнуться. В школах, клубах и домах культуры начались новогодние елки для школьников.

Со стороны могло показаться, что в осажденном второй год Ленинграде вдруг наступила полная идиллия. В действительности же блокадные проблемы никуда не исчезли, и даже в первый день нового года бюро горкома партии обсуждало вопрос о предупреждении так называемых бытовых пожаров, возникавших из-за неосторожного обращения населения с печками-времянками, примусами и наносивших городу большой урон. Первого января начали работать курсы по переподготовке директоров и агротехников подсобных хозяйств, на которых стали заниматься 600 человек. Открытие этих курсов было вызвано не только намеченным расширением овощеводства, но и необходимостью иметь квалифицированных специалистов для получения высоких урожаев[469]. Руководители обороны города были всецело заняты подготовкой предстоящей в ближайшее время наступательной операции по прорыву блокады, вечером первого января А. А. Жданов встретился в Смольном с командующим войсками Ленинградского фронта Л. А. Говоровым[470].

3 января 1943 г. Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, которому Ставка ВГК поручила координировать действия Ленинградского и Волховского фронтов в предстоящей наступательной операции по прорыву блокады Ленинграда, докладывал Верховному Главнокомандующему И. В. Сталину: «В Ленинграде пробыл 10 дней. Всесторонне ознакомился с подготовкой операции “Искра” в дивизиях и армейском аппарате 67-й армии. Подготовка не вызывает никакого сомнения в успешном исходе операции… Подготовка Волховским фронтом по операции “Искра” идет также интенсивно. Установленные сроки будут выдержаны…»[471]. 6 января К.Е.Ворошилов направляет Верховному Главнокомандующему следующий доклад, столь же оптимистический, как и первый: «Об “Искра” по всем признакам пока противник не смекает. Фронты ведут работу как следует, скрытно… По телефону не звоню, так как не уверен, что разговор не просочится на сторону»[472].

Столь бодрые доклады К. Е. Ворошилова, вероятно, вызвали у Верховного Главнокомандующего определенные сомнения, и он направил в Ленинград своего заместителя Г. К. Жукова в качестве представителя Ставки – «посмотреть, все ли сделано». Командуя в сентябре – октябре 1941 г. Ленинградским фронтом, Г. К. Жуков в разговоре по прямому проводу с начальником Генерального Штаба Б. И. Шапошниковым 26 сентября 1941 г. неосторожно заявил: «Да, сегодня, очевидно, к вечеру заберу Шлиссельбург, который мною весь окружен»[473]. Тогда в боевом донесении, направленном И. В. Сталину 30 сентября 1941 г., Г. К. Жукову пришлось признать, что с обещанием взять Шлиссельбург он поторопился и что из-за сильного противодействия противника он приказал «лобовые атаки на Шлиссельбург прекратить»[474]. И вот теперь в новой ситуации, когда на советско-германском фронте обозначился коренной перелом в пользу нашей страны, бывший командующий Ленинградским фронтом, а с августа 1942 г. второе лицо в Верховном Главнокомандовании, внимательно и даже придирчиво знакомится с состоянием подготовки к решающему наступлению на Волховском фронте, дабы избежать на этот раз осечки. В своем докладе Верховному Главнокомандующему 10 января 1943 г. Г. К. Жуков сообщает об основных недочетах в решениях и обеспечении наступательной операции в проинспектированных им дивизиях. Он был крайне обеспокоен тем, что дивизии, наступавшие в общем направлении на Рабочий поселок № 8, не имели танков и достаточное количество огневых средств, что, по его авторитетному мнению, «не гарантировало прорыв»[475]. Наверно, только полномочный представитель Ставки ВГК мог так ставить вопрос перед Верховным Главнокомандующим: «Для фронта необходимо срочно подать воздухоплавательный аэростатный отряд, одно-два звена самолетов-корректировщиков и дополнительно отпустить следующее количество боеприпасов…»[476]. На следующий день, 11 января, Г. К. Жуков знакомился с организацией прорыва на участке 2-й ударной армии и пришел к выводу, что была «неправильно спланирована методика артиллерийской подготовки». Этот недостаток, сообщал он Верховному Главнокомандующему, был устранен вместе с командующим Волховским фронтом К. А. Мерецковым[477].

Эффективному использованию артиллерии в операции «Искра» придавалось особое значение. Во взаимодействии с авиацией она должна была разрушить оборонительные сооружения противника, подавить его опорные пункты и узлы сопротивления, подготовить атаку пехоты и танков, обеспечить быстрый прорыв глубоко эшелонированной вражеской обороны. С этой целью как на Ленинградском, так и на Волховском фронтах были созданы крупные артиллерийские группировки. В полосе наступления 67-й армии было сосредоточено 1873 орудия и миномета калибра 76 мм и крупнее. На километр фронта наступления приходилось в среднем 144 орудия, или в 2 раза больше, чем при контрнаступлении под Сталинградом. В полосе прорыва войска 67-й армии имели более чем четырехкратное превосходство над артиллерией противника[478].

Для того чтобы помочь пехоте форсировать Неву и овладеть ее отвесным левым берегом, от артиллеристов требовалась высокая точность стрельбы. Необходимо было подавить огневые точки противника на левом берегу на глубину до 200 м, не разбив при этом ледовый покров Невы, по которому наша пехота должна была пойти в атаку. Решить эту трудную задачу могли только орудия прямой наводки, их насчитывалось 286, т. е. 22 орудия на километр фронта. В полосе наступления 136-й стрелковой дивизии насчитывалось до 45 орудий на километр фронта[479].

Группировка артиллерии в полосе наступления Волховского фронта была примерно такой же, как и на Ленинградском фронте.