Башня континуума - Александра Седых

— Да кто же они такие, эти ваши преследователи, господин Харт.

— Луддиты.

— Луддиты? Безобидные дикари с дубинами? — подивился Кит.

— Безобидные, говорите. И вы туда же? — озлился Харт. — Все вы заодно! Подкуп, шантаж, коррупция… все погибло, пропало…

Послушав его бормотание, Кит заботливо перепоручил губернатора в любящие руки охранников и свиты. Пресс-секретарь Харта извиняющимся тоном поведал их милости, что губернатору уже хорошенько за семьдесят, светлый его ум вследствие преклонных лет малость помрачился, что особенно заметно после рюмки-другой. Небольшая деменция, впрочем, не мешает губернатору сносно исполнять обязанности, все равно через полгода года Харту выходить на заслуженную пенсию.

— Не стоит ни о чем беспокоиться, милорд, — прибавил пресс-секретарь почтительно.

Кит вовсе не беспокоился. С какой стати? У него сейчас имелись стократ более существенные поводы для тревог. Шарлотта вернулась и уставилась на вероломного любовника заслуженно негодующим взором.

— Лорд Ланкастер, — сказала она язвительно.

— Шарлотта, моя радость.

— Вы так и собираетесь сидеть здесь и делать вид, будто не причем? — сказала она сердито и сунула ему под благородный и лживый нос газету, где на первой полосе красовался снимок его беременной жены.

— Не знаю… а это мне поможет? — сказал Кит, слизнув с верхней губы глазурь.

— Вы никогда не говорили, что ваша жена такая хорошенькая, — сказала Шарлотта. Она была обижена.

— Не приходилось к слову…

— Вы должны пойти и наладить отношения с вашей хорошенькой беременной женой.

Кит рассмеялся. Собственный смех поразил его. Что смешного? И впрямь. Следовало пойти и наладить отношения со своей хорошенькой, беременной женой. Но это было долго, мучительно и скучно. Он слишком устал.

— Я страшно устал…

— Знаю, — проговорила Шарлотта, и лицо ее смягчилось.

— Я уверен, все как-нибудь наладится само собой без всяких моих на то усилий. Я никогда не искал легких путей, быть может, напрасно. Стоило попробовать — ради разнообразия.

— Ведь ничего не наладится само собой, вы сами это знаете…

Киту надоели их некстати умные и утонченные разговоры. Не сейчас. Он притянул Шарлотту к себе и усадил на колени. Боже. Катастрофа. Он уткнулся лицом ей в шею и вдохнул запах зеленых яблок, исходящий от ее волос. Он почти терял сознание от вожделения. Он стал гладить через одежду ее бедра, живот и тяжелые груди. Он услышал будто издалека ее голос, нежный-нежный.

— Вы ужасно боялись, что я прогоню вас — как мило.

— Да, я ужасно боялся, что вы прочитаете мне возвышенную мораль о долге и чести, и мне придется подчиниться, потому что вы будете правы…

Шарлотта подумала, что гораздо важней быть счастливой, чем правой. Или благородной. Хотя это не имело значения. Его мысли были ее мыслями. Его желания — ее желаниями. В огне его страсти она плавилась, как воск, становясь бесформенной, будто она была Галатеей, а он — Пигмалионом. Он лизнул ее в шею, вызвав ощущение, подобное удару током, затем резко развернул к себе лицом, впился в губы и стал целовать ее, и целовал, и целовал, пока голова ее не сделалась пустой, и в этой пустоте раздался резкий щелчок и металлический голос Высшего Существа.

— Первая фаза операции завершена.

1

НАШИ КОФЕВАРКИ — ЛУЧШИЕ ПОДАРКИ

РОДНЫМ И ЛЮБИМЫМ НЕОБХОДИМЫ

ЭЛИТНЫЕ КОФЕВАРКИ «ГУРМАН»

КОФЕ, САХАР И СЛИВКИ ЛЮБОГО ОБЩЕСТВА

(ТРАМ-ПАРАМ — МЫ ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ ДЛЯ ВСЕХ)

2

О нежный рыцарь гарроты,

Магистр шутовства,

Бессмыслиц лицедей,

Минотавр Моих Лабиринтов,

Безотказная машина ЛЮБВИ!

О анахорет пурпура,

О где ты,

Шепчу твое имя в темной беззвездной ночи…

Твое дыхание на затылке

Ночной бабочкой запуталось в волосах.

О ПРИДИ ЖЕ, ПРИДИ,

ВОСПРЯНЬ, ЛЮБИМЫЙ!

1

Отношения Гордона с духовным учителем и наставником, астрологом Чамберсом, уже давно напоминали теплые, приятельские отношения алкоголика с закадычной подружкой-бутылкой. Когда у Гордона дела шли гладко, он мог не видеться с Чамберсом неделями. Но, едва у него возникали трения на работе, или он ссорился с женой, или ему просто делалось грустно и печально, Чамберс оказывался тут как тут и под видом сочувствия и ободрения принимался облапошивать и закабалять герра Джерсея, как только возможно. И как невозможно — тоже.

Тесное общение с астрологом Гордон возобновил после того, как скончался тот самый психопат со святой водой и серебряными пулями, что стрелял в них с Викторией. Пролежав четыре месяца в глубокой коме, незадачливый киллер отправился в мир иной, так и оставшись неопознанным и безымянным; навеки унеся в могилу секрет, с какой стати он взъелся на герра Джерсея с его очаровательной супругой. Ибо предположение, что убийца работал на Синдикат, хоть и было не лишенным оснований, но стопроцентных доказательств не имело.

— Туда ему и дорога, — хладнокровно сказала Виктория, когда муж за ужином сообщил ей известие. — Прямо в Ад. Кушай, пупсик. Что ты такой кислый.

— Не знаю… мне не по себе.

— Опять мрачное предчувствие? — догадалась Виктория.

— Да.

Пусть семейные скандалы составляли одно из главнейших удовольствий в ее жизни, даже Виктория не могла постоянно пилить дражайшего супруга, уж больно много это отнимало времени и сил. И настрой у нее был тем вечером самый неподходящий для свары, — разнеженный, игривый. Малыш Максимилиан уже спал, и Виктория после ужина рассчитывала слегка побаловаться. Она взяла мужа за руку, слегка удивив Гордона своим сентиментальным жестом.

— Да, погибли люди, но в чем твоя вина. Ведь расследование покушения все равно продолжается, так? Раз ты теперь исполняющий обязанности губернатора с чрезвычайными полномочиями, уволь этих некомпетентных идиотов и найми других.

Гордон уже уволил прежних некомпетентных идиотов. И нанял вместо них новых. Обычно, помогало. Но не в этот раз. Расследование намертво застряло в безысходном тупике. На фоне этой безысходности теория ясновидящего Чамберса о том, что парень с серебряными пулями и не человек вовсе, а бесплотный, бесформенный, бестелесный, неуловимый злой дух, временно принявший человеческое обличье, вовсе не казалась Гордону настолько сумасбродной.

— Ты можешь этому не верить, Виктория, поскольку ты не истинно духовна…

— Неужели.