Глаз бури - Тэд Уильямс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 132 133 134 135 136 137 138 139 140 ... 164
Перейти на страницу:

В то утро гончар Роахог, улучив минутку для сплетни, пока Старому Могахибу помогали спуститься в лодку, сказал, что колония гантов строит гнездо буквально в паре фарлонгов вниз по реке от Деревенской Рощи. Ганты никогда раньше так не приближались к человеческому жилью. Хотя Роахог хихикнул, сообщив о намерении сжечь гнездо, Тиамака эта новость обеспокоила как свидетельство нарушения какого-то исконного закона.

По мере того как знойный день неторопливо переходил в вечер, Тиамак пытался сосредоточиться на требованиях герцога Наббанского и письме Моргенса, но никак не мог отделаться от встающей перед мысленным взором картины колонии гантов, с их жующими серо-коричневыми челюстями и безумно горящими черными глазками, и ему виделась какая-то связь между всем этим.

Это от жары, убеждал он себя. Если бы у меня был кувшин холодного верескового пива, эти дикие мысли тотчас исчезли бы.

Но у него не было даже корня, чтобы заварить еще чаю. К тому моменту, когда он испек и съел рисовую лепешку и запил ее водой; болото стало неприятно теплым. Он корчил недовольные гримасы, укладывая вещи. Этот день подошел бы для купания в одном из безопасных прудов, а не для начала путешествия.

Да ему и укладывать-то было почти нечего. Он выбрал пару брюк, длинную рубаху и сандалии, чтобы носить в Наббане — не было смысла подтверждать существующее в Наббане мнение об отсталости его племени. В этом путешествии ему не понадобится ни письменная доска, сделанная из древесной коры, ни деревянный сундук, да и вообще ничто из его убогого имущества. Свои драгоценные книги и свитки он брать не решится, так как непременно не раз окажется в воде, прежде чем попадет в страну сухоземцев.

Он решил взять пергамент Ниссеса, поэтому обернул его еще одним слоем листьев и сложил все в пропитанную жиром кожаную сумку — подарок доктора Моргенса; Призывный жезл и одежду он также уложил в плоскодонку. Туда же пошли пиала, несколько кухонных принадлежностей, рогатка с завернутыми в листья камешками. Он подвесил к поясу нож и кошелек. Затем, помедлив, снова взобрался на баньян, чтобы выпустить птиц.

Карабкаясь по соломенной крыше, он слышал их сонные, приглушенные голоса в маленькой голубятне.

Он положил оставшееся зерно в свою последнюю, четвертую в ряду любимых, пиалу и выставил ее на подоконник. Они не станут улетать далеко от дома, по крайней мере первое время.

Засунув руку в маленький ящичек, накрытый корой, он осторожно достал одного из своих голубей. Это была серо-белая голубка по имени Быстрая. Он подбросил ее в воздух. Она забила крылышками и уселась на ветке над его головой. Обеспокоенная его необычным поведением, она тихонько вопросительно заворковала. Тиамак в этот момент понял чувства отца, вынужденного отослать дочь к чужим людям. Но ему пришлось выпустить птиц, а дверцу их домика, которая открывалась только внутрь, — запереть. Иначе птицы, попав в домик, оказались бы в западне. А Тиамака не будет здесь, чтоб их спасти.

Страшно расстроенный, он достал Красноглазого, Колченогого, Медолюба. Скоро над его головой раздавался недовольный хор. Прослышав, что происходит что-то необычное, оставшиеся в голубятне птицы в панике забились вглубь, и Тиамаку пришлось приложить известные усилия, чтобы до них добраться. Когда он пытался выловить одного из этих упрямцев, его рука коснулась маленького холодного комочка перьев, который лежал незаметно в темном дальнем углу.

Встревоженный, он взял этот комочек и вынул из домика. Он сразу понял, что это его птица и что она мертва. Потрясенный, он стал рассматривать ее. Это был Чернильное Пятнышко — одна из птиц, направленных им в Наббан несколько дней назад. Чернильное Пятнышко явно пострадал от каких-то животных: у него были выщипаны перья, и он был весь в засохших брызгах крови. Тиамак был уверен, что птицы здесь накануне не было. Значит, она прибыла ночью, собрав последние силы своего израненного тела, чтобы умереть дома.

У Тиамака все поплыло перед глазами, на которые набежали слезы. Бедный голубь! Он был хорошей птицей, одним из самых быстрых его голубей. Он был отважным. По всему его телу под выдранными перьями виднелась кровь. Бедный отважный голубь по имени Чернильное Пятнышко!

Тонкая полоска пергамента была обвязана вокруг его хрупкой, как сухой прутик, лапки. Тиамак на минуту отложил безмолвный комочек в сторону, достал последних двух птиц, потом закрепил дверь раздвоенной веткой. Нежно держа в руке Чернильное Пятнышко, Тиамак спустился к окну и вошел в дом. Он положил голубиное тельце и развернул пергамент на полу. Сощурившись, он начал разглядывать крохотные письмена. Послание было от его мудрого друга из Наббана, чей почерк Тиамак узнал даже в голубиной почте, но оно почему-то не было подписано.

Время пришло, было написано в нем, — и ты здесь очень нужен. Моргенс не может обратиться к тебе, и я делаю это за него. Отправляйся в Кванитупул, остановись в той таверне, о которой мы говорили, и жди там, пока я не сообщу дальнейшего. Отправляйся тотчас же и нигде не задерживайся. От тебя, возможно, зависит больше, чем жизнь.

Внизу было изображение пера, обведенного кругом, — символ Ордена Манускрипта.

Тиамак сидел пораженный, уставившись на послание. Он прочел его еще дважды, надеясь, что содержание его от этого изменится, но слова оставались. прежними. Отправляться в Кванитупул, когда старейшины посылают его в Наббан! В его племени больше не было людей, владеющих языком сухоземцев, чтобы служить послами. И что же он скажет соплеменникам? Что кто-то из сухоземцев, которого они не знают, приказал ему ждать инструкций в Кванитупуле и что это достаточное основание пренебречь нуждами племени? Что значил Орден Манускрипта для враннов? Кружок сухопутных ученых, которые рассуждают о старых книгах и еще более старых событиях? Его никогда здесь не поймут.

Но как мог он проигнорировать серьезность вызова? Его друг в Наббане выразился совершенно определенно: он сказал, что это веление Моргенса. Без Моргенса Тиамаку никогда бы не выжить в Пирруине, где он провел целый год, уж не говоря о том замечательном братстве, членом которого сделал его доктор. Как может он не выполнить той единственной просьбы, с которой к нему обратился Моргенс за всю его жизнь?

Жаркий воздух рвался в дом через окна, как голодный зверь. Тиамак сложил записку и засунул ее в ножны. Он должен заняться Чернильным Пятнышком. Потом он поразмыслит. Может быть, к вечеру станет прохладнее. Конечно, следует переждать еще день до отьезда, куда бы он ни направлялся. Следует ли?

Тиамак завернул тельце птицы в пальмовый лист, затем перевязал его тонкой бечевкой. Он прошел на ходулях через мелководье к песчаной косе позади дома, положил сверток на камень, окружил его корой и драгоценными кусочками старого пергамента. Направив молитву за упокой голубиной души Той, Что Ждет Всеобщего Возвращения, он с помощью трута и кресала поджег эту пирамидку.

Дым поднимался вверх, и Тиамак подумал, что есть что-то в этих древних традициях. Хотя бы то, что они занимают руки, когда мозг угнетен и страдает. На мгновение он смог отключиться от беспокойных мыслей о долге и ощутил странный покой, наблюдая, как дым уносит в последний полет Чернильное Пятнышко — в неровное серое небо.

1 ... 132 133 134 135 136 137 138 139 140 ... 164
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?