Жизнь мальчишки - Роберт Рик МакКаммон

наполнились слезами, она подняла руку ко рту, чтобы заглушить крик боли и обиды, готовый сорваться с ее губ.

На улице холод, а внутри у меня такая жара, что чертям тошно станет. Вот что творилось со мной в тот момент.

— Мне нужно идти, — твердо повторил я.

Мама больше не могла сдерживать крик.

— Давай иди! — закричала она, потому что нервы ее были на пределе и она не могла больше переносить эту муку. — Иди куда хочешь, мне все равно!

Я повернулся и стремглав выскочил из кухни, не дожидаясь, когда вид маминых слез ослабит мою решимость, приковав ботинки к полу. Выбежав из дома, я вскочил на Ракету и услышал, как на кухне что-то с грохотом полетело на пол. Навалившись на педали, я что есть духу покатил к Риджтон-стрит, чувствуя, как меня пронизывает холодный ветер.

В тот день Ракета была особенно быстра, словно предчувствуя надвигающуюся трагедию. Город еще пребывал в субботней дреме, холод загнал в дома всех обитателей, за исключением нескольких детишек. Большинство мужчин включили радиоприемники в предвкушении триумфа «Медведей». Я наклонился вперед, разрезая подбородком ветер. Шины Ракеты шуршали по мостовой, а когда мои ноги теряли педали, колеса продолжали крутиться сами по себе.

Я добрался до бензоколонки в одиннадцать пятнадцать. Заправка была маленькая: всего-то пара насосов да пневматический шланг. В конторе при заправке, примыкавшей к гаражу на две машины, обычно расхаживал среди выставленных на продажу гаечных ключей и приводных ремней престарелый горбатый владелец заправки мистер Хайрам Уайт, словно Квазимодо между колоколами. Сейчас он сидел за столом, подперев ладонью голову и повернув ухо к радиоприемнику. На углу здания из шлакобетона висел желтый жестяной знак с надписью «Автобусные линии „Трэйлвейз“», прикрученный к стене ржавыми винтами. Я оставил Ракету на заднем дворе заправки, среди пустых емкостей из-под масла, и уселся на солнышке дожидаться полудня.

Без десяти двенадцать мои кулаки сжались так, что ногти впились в ладони, — я услышал звук моторов. Я осторожно выглянул из-за угла на улицу. К автобусной остановке подъехали машина шерифа и пикап моего отца. Рядом с отцом сидел Человек-Луна, на голове которого красовался его обычный цилиндр. Шеф пожарных Марчетт находился спереди в машине шерифа, за спиной которого виднелся арестованный. Донни Блэйлок, в серой одежде заключенного, самодовольно ухмылялся. Машины остановились, но никто из них не вышел. Моторы продолжали урчать.

Из своей конторы выбрался мистер Уайт, скособоченный, будто краб. Шериф Эмори опустил окошко со своей стороны и обменялся с хозяином заправки несколькими фразами, из которых я не расслышал ни слова. Затем мистер Уайт возвратился в свою контору. Через несколько минут он появился снова, в перепачканной маслом куртке и бейсбольной кепке. Забравшись в свой «десото», он торопливо укатил восвояси, оставив за собой несколько облачков сизого дымка, напомнивших мне точки и тире азбуки Морзе.

Шериф снова поднял окно. Я бросил взгляд на «таймекс». Без двух двенадцать.

Две минуты миновали, но автобус не появился.

— Не двигайся, паренек, — внезапно сказал кто-то позади меня.

Прежде чем я успел повернуться, крепкая рука взяла меня сзади за шею и сжала будто тисками. Жилистые пальцы давили так сильно, что сердце заледенело от ужаса.

Сжимавшая меня рука потянула назад, и я отодвинулся от угла здания. Кто подкрался ко мне и застал врасплох — Уэйд или Бодин? Господи, помоги! Смогу ли я как-нибудь предупредить отца? Рука незнакомца продолжала тянуть меня назад, до тех пор пока мы не оказались за кучей пустых канистр. Потом меня отпустили, и я наконец смог обернуться, чтобы увидеть лицо противника.

— Что ты здесь делаешь, парень, черт возьми? — спросил меня мистер Оуэн Каткоут.

Я, казалось, утратил дар речи. Морщинистое лицо мистера Каткоута покрывали бурые пятна, голову венчала пропотевшая коричневая ковбойская шляпа, своей формой скорее вызывавшая воспоминания о Габби Хэйесе, чем о Рое Роджерсе[23]. Нечесаные светлые волосы мистера Каткоута неряшливо свисали на плечи. Помимо мятых черных штанов и свитера цвета глины, мистер Каткоут надел бежевый плащ-пыльник, выглядевший скорее заплесневелым, чем запыленным. Обтрепанные полы пыльника свисали почти до самых лодыжек, закрытых грубыми черными башмаками. Но не это стало причиной моей немоты. Я совершенно утратил дар речи при виде кожаного ремня с патронташем, висевшего на тощей талии Каткоута, и револьвера, засунутого в кобуру на левом боку. На рукоятке, торчавшей из кобуры толстым концом вверх, можно было различить изображение скелета. Мистер Каткоут оценивающе разглядывал меня, прищурив глаз.

— Я задал тебе вопрос, — напомнил он.

— Мой отец, — сумел-таки выдавить я. — Он здесь. Чтобы помочь шерифу.

— Что ж, верно, твой папаша действительно здесь. Хотя это не объясняет, почему здесь находишься ты.

— Я просто хотел…

— Чтобы тебе прострелили голову? Или я плохо знаю Блэйлоков, или здесь наверняка будет небольшой фейерверк. Так что давай-ка садись на свой велик и дуй отсюда подобру-поздорову.

— Автобус опоздал, — сообщил я, пытаясь отвлечь его внимание.

— Не заговаривай мне зубы! — шикнул на меня мистер Каткоут. — Давай крути педали!

Он подтолкнул меня к Ракете.

Я не собирался сдаваться. И уходить тоже не собирался.

— Нет, сэр, — твердо ответил я. — Я останусь здесь, с отцом.

— Хочешь, чтобы я тебе зад надрал прямо тут, сию же минуту?

На шее мистера Каткоута надулись жилы. Я сжался, ожидая порки, по сравнению с которой то, что устраивал обычно отец, могло показаться ласковым поглаживанием пуховкой для пудры. Мистер Каткоут двинулся на меня. Я попятился, но уже в следующую секунду решил, что не сойду с места, что бы он со мной ни делал.

Мистер Каткоут остановился в трех футах от меня. Жесткая улыбка растянула углы его рта.

— Что ж, — хмыкнул он, — вижу, упрямства и решительности тебе не занимать.

— Я останусь здесь, — сказал я.

Послышался шум приближающейся машины, а это значило, что время для споров закончилось. Круто развернувшись, так что зашуршали полы пыльника, мистер Каткоут прижался к стене и осторожно выглянул из-за угла на улицу. И тут я понял: передо мной уже не мистер Оуэн Каткоут.

Передо мной стоял Кид Леденец.

Я тоже подкрался к углу и, прежде чем мистер Каткоут взмахом руки прогнал меня прочь, успел кое-что разглядеть.

От того, что я увидел, мое сердце подпрыгнуло к самому горлу. Никакого автобуса «Трэйлвейз» там не было. Вместо него перед заправкой появился черный «кадиллак». Он остановился у тротуара, как раз напротив машины шерифа. Увернувшись от руки мистера Каткоута, который пытался меня поймать, я стремглав бросился к куче старых покрышек у гаража и затаился, упав на живот. Теперь место