Ночь с четверга на пятницу - Инна Тронина

— Помню! — Брюнет пристукнул сжатым кулаком по столу, торопя рассказчика. — И что предпринял наш Люцифер?

— Он напрямую потребовал, чтобы Генриетта надавила на безумно любящего её супруга. И отговорила от намерений помочь Барсуковой. В противном случае, сказал он, можете пострадать лично вы и ваши дочки-двойняшки. Спасти свою семью Озирский может, только прогнав Барсукову к такой-то матери.

«Нормальный отец семейства так и сделал бы без разговоров! — заявил Аргент возмущённой его наглостью Генриетте. — Но, я слышал, что внучка клиентки, та самая девочка Маша — дочь вашего супруга. Получается, он завёл её, находясь в браке с вами. И если Озирский откажется бросить дело, значит, так оно и есть. Из-за чужого ребёнка своих дочерей никто подставлять не станет…»

— Силён! — воскликнул партийный функционер, потрясённо качая головой. — Какая женщина это выдержит? В свете сказанного, и нынешний его поступок выглядит вполне естественно. Тогда он опорочил Озирского, теперь — вас с братом. Это уж, видимо, почерк у него такой, подлый и гнусный! И, должно быть, гадость не раз сработала…

— Ход оказался беспроигрышным, — продолжал Василенко, думая лишь о том, чтобы его не вырвало в присутствии двух важных господ.

Но Фортуна в данный момент улыбалась ему так милостиво, что замолчать генерал мог, лишь испустив дух.

— Когда питерский сыщик ответил отказом на просьбу любимой жены, она обвинила его в измене и подала на развод. Как я уже говорил, Озирский имел много женщин, но Генриетту любил страстно. Она моложе на шестнадцать лет, к тому же дочь боевого товарища. Перед свадьбой он поклялся, что никогда не изменит. А тут, получается, изменил, да ещё со знаменитой путаной. По иронии судьбы, девочка оказалась похожа на Озирского. Видимо, это обстоятельство и натолкнуло Аргента на мысль. Озирский сначала пробовал оправдаться, но Генриетта была непреклонна. В конце концов, любящий муж взбесился. Да, он мог провести генетическую экспертизу, но из гордости отказался это делать. И согласился на развод, услышав от Генриетты, что она не поверит выводам врачей — их очень просто купить.

Одновременно с этим ему пришлось отбиваться в суде от желающих отобрать его процветающее агентство. Всплыли и давние его дела — связи с чеченскими сепаратистами и организация убийств на заказ. Доказать ничего не удалось, но репутация была безнадёжно испорчена. В результате Озирский потерял жену, вынужден был за копейки уступить бизнес, за ещё заимел перспективу надолго сесть за решётку. От всего этого с ним случился инфаркт, а сердце и так было ранено. В девяносто втором стрелял киллер, но не совсем удачно.

Туда же, в больницу, пришло известие о смертельной болезни бывшей тёщи Озирского Сельи Пилар де Боньер, владелицы громадного состояния. В числе прочего, она имела и остров на Средиземном море. Селья воспитывала двух других детей Андрея. Они были в ужасных отношениях, но перед переходом в Вечность бывшая тёща решила помириться и вернуть брата с сестрой родному отцу.

Это пришлось как нельзя кстати, и Озирский навсегда покинул Россию. Вернее, он просто не вернулся из командировки в Штаты. Очень торопился, потому что в любой момент ему могли запретить выезд. Этот человек никогда не жалел себя ради дела, но не сумел победить подлость. Он прихватил с собой побочного сына. Андрея-младшего, и ту самую девочку Машу, которой на родине ничем не смог помочь. Как бы в пику Генриетте, он в открытую объявил Марию свой дочерью. Так теперь и считают все, кто знает нового владельца этого острова. Перед его отъездом во Францию Ольга Барсукова подписала в качестве опекуна девочки соответствующее разрешение. Но потом, похоже, больше о внучке не вспомнила…

Василенко не оговорился только, что действовал Аргент по его наущению. Бандит не был в курсе взаимоотношений Озирского с женой. От себя он мог лишь привычно угрожать, но это вряд ли испугало бы сыщика. И разрыв с Генриеттой, и суд по поводу деятельности частного сыскного агентства, свалившие с ног непобедимого Озириса, были результатами деятельности именно Алексея Григорьевича. Того самого, что сейчас, с перекошенным от дурноты и боли лицом, то и дело потирая поясницу, добросовестно выкладывал перед двумя заинтересованными слушателями леденящие душу подробности главного дела Князя Серебряного. Генерал просто обязан был довести повествование до конца, чтобы не упустить птицу счастья.

— С тех пор Аргент считал себя победителем Озирского, которого до него никто не сумел одолеть. Сознание своего могущества так возбудило его амбиции, что тормоза слетели окончательно. Аргент надеялся на этот донос и готовил его вместе с Вороновичем, которого почему-то оставил в живых. А только потому, что делали они общее дело. Совместно сочиняли этот пасквиль, памятуя заветы доктора Геббельса. Но всё-таки они просчитались! Их пули попали «в молоко». В этом заслуга тех, кто не поддался на разводку, сохранил трезвость мысли, ясность логики. Никогда бандит не станет вредить тому, кто его крышует, ибо это не в его интересах. Выпады делаются именно против представляющих опасность — такими и были для Аргента мы с Кириллом…

— Итак, Алексей Григорьевич, вопрос ясен. Благодарю вас за подробный и интересный рассказ!

Обозначив, таким образом, скорый конец аудиенции, брюнет очень обрадовал Василенко.

— А теперь выслушайте моё предложение. Наше, если говорить точнее. — Брюнет покосился на представителя партии власти. — Вы с братом как патриоты, пострадавшие от бандитских наветов, ранее прошедшие «горячие точки», кавалеры многих наград и заклятые враги всяческого криминала, могли бы на декабрьских выборах взять протестные голоса, оттянув их у Компартии. Именно такие, как вы, убеждённые державники, делом доказавшие свою преданность России, и должны идти в политику. Хватит людям смотреть на болтунов, которые сами не знают, чего хотят, и способны только на бесплодное критиканство! Нашей партии, — брюнет кивнул в сторону прилежного невзрачного функционера, — нужны люди дела, способные увлечь за собой других. Я не тороплю с ответом — ведь выборы только в декабре. Но подготовка, сами понимаете, начинается гораздо раньше. Нужно будет, как следует организовать вашу кампанию. И потому прошу вас определиться, допустим, через неделю-две. Мне кажется, что любой человек должен время от времени менять род занятий, и никогда не удовлетворяться достигнутым…

Брюнет поднялся с кресла, и функционер, как привязанный, встал следом за ним. Василенко покачнулся, с огромным трудом выпрямил спину и чуть не закричал от пронзительной боли во всём теле. Ещё утром по-всегдашнему лёгкий и стремительный, сейчас он еле двигался. И не оставалось у него сил, чтобы порадоваться счастливому разрешению их с братом проблемы.

Такого они даже не ожидали, не дерзали и загадывать несбыточные желания. А ведь вот — не во сне, наяву — предложение в декабре пойти в Госдуму! Можно было бы и сейчас согласиться, но для солидности предстояло всё же подумать. Да и подлечиться нужно, прежде чем новое дело начинать. Пока разберёшься, что к чему, семь потов сойдёт…

— Всего доброго!

Брюнет крепко пожал руку Василенко. То же самое сделала и улыбающийся функционер.