Первая Мировая. Война между Реальностями. Книга вторая - Сергей Борисович Переслегин

— абсолютно бесперспективно: наступать против Салониковского фронта откровенно нечем, хотя удерживать его пока что можно. Турция добилась неожиданно крупных успехов в борьбе с Англией, но потерпела катастрофическое поражение в Закавказье. Связность Оттоманской Империи упала почти до нуля, в этих условиях она с трудом удерживает свой растянутый оборонительный периметр. К концу года англичане переходят в наступление в Месопотамии и в Палестине, и непонятно, каким образом и за счет каких сил германо-турецкое командование, на сей раз, сумеет отразить эти удары.

Двенадцатого декабря 1916 года Германия обратилась к союзникам с торжественным предложением мира:

«Самая ужасная война, которую история когда-либо видела, свирепствует скоро в течение двух с половиною лет в большей части света. Эта катастрофа, которую не могли сдержать узы совместной тысячелетней цивилизации, грозит человечеству в его наиболее ценных достижениях. Она угрожает превратить в обломки духовный и материальный прогресс, который составлял гордость Европы в начале двадцатого столетия.

Германия и ее союзники Австро-Венгрия, Болгария и Турция показали в этой борьбе свою непреодолимую силу. Они одержали значительные успехи над своими врагами, превосходящими их численностью и военным материалом. Ряды их войск непоколебимо стоят перед непрекращающимися нападениями неприятельских войск. Недавнее наступление на Балканах было быстро и победоносно отброшено. Последние обстоятельства показывают, что и дальнейшее продолжение войны не может побороть силы их сопротивляемости, а что общее положение скорее дает основание ожидать дальнейших успехов.

Для защиты своего существования и свободы своего национального развития четыре союзные державы были принуждены взяться за оружие. Славные дела их войск ничего в этом не изменили. Они держались всегда того убеждения, что их собственные права и обоснованные притязания не стоят ни в каком противоречии с правами других наций. Они не имеют целью разгромить и уничтожить своих противников.

Руководимые сознанием своей военной и хозяйственной силы и готовые продолжить в случае надобности до крайних пределов навязанную им борьбу, но воодушевленные одновременно желанием предупредить дальнейшее кровопролитие и положить конец ужасам войны, четыре союзные державы предлагают немедленно приступить к мирным переговорам. Предложения, которые они представят на этих переговорах и которые будут направлены к тому, чтобы обеспечить существование, честь и свободу развития их народов, составляют, по их убеждению, подходящую основу для восстановления длительного мира.

Если, несмотря на это предложение мира и примирения, борьба должна была бы продолжаться, то четыре союзные державы полны решимости довести ее до победного конца. Они, однако, торжественно слагают с себя всякую ответственность в этом перед человечеством и историей»[187].

Серьезно отнестись к этому документу трудно. Во-первых, он неконкретен, во-вторых, написан с позиции неоспоримого победителя, тем более что Вильгельм II в приказе по армии специально подчеркнул, что он предложил мир неприятелю «в сознании победы»[188].

Можно согласиться с общим мнением историков, что реальной целью этого демарша было оправдание в глазах мировой общественности перехода Германии к неограниченной подводной войне.

Маловероятно, что Э. Людендорф ожидал от этой стратегии решительных результатов. Во-первых, он был типичным юнкером и мыслил категориями континентальной войны. Во-вторых, в военных вопросах он не доверял никому, кроме себя и, может быть, Гинденбурга, и менее всего — военно-морскому командованию. В-третьих, у него было достаточно здравого смысла, чтобы понять бессодержательность подводной войны, которая в самом лучшем случае поставила бы Британию в то же положение, в котором сама Германия находилась уже два с лишним года.

Неограниченная подводная война была для Э. Людендорфа принципиальным шагом на пути к тотальной вой не, когда разница между фронтом и тылом полностью стирается, а военное руководство сосредотачивает в своих руках полноту власти.

В Германии вводится всеобщая трудовая повинность, и начинается осуществление «программы Гинденбурга», предполагающей утроение производства орудий и пулеметов, удвоение выпуска боеприпасов и формирование сорока новых дивизий. В новые технические средства ведения войны Э. Людендорф не верит, поэтому строительство танков не планируется.

До выполнения этой программы было решено перейти к обороне на всех фронтах.

Войска получили инструкцию по организации оборонительного боя. Инструкция требовала сокращения количества войск на первой линии, эшелонирования обороны в глубину до 15 километров, использования долговременных бетонных укреплений, сбережения живой силы, максимального использования огневых средств. Она указывала: «Бороться надо не в первой линии, а за первую линию и около нее».

Но для обороны уже не хватало сил. Э. Людендорф тоже понимал, что двух сражений масштаба Соммы Германия вести не может, в этом отношении Р. Нивель был совершенно прав. Постепенно в германском руководстве начинает вырисовываться идея преднамеренно очистить весь нуайонский выступ и сорвать планы противника этим неожиданным для него отходом.

Но отход вряд ли можно рассматривать, как прелюдию к окончательной победе. Надежды на «программу Гинденбурга» являются иллюзорными: Э. Людендорф, разумеется, понимает, что противник также может наращивать производство военного снаряжения, причем и в отношении материальных, и в отношении людских ресурсов Антанта находится в значительно лучшем положении, нежели Центральные державы.

Стратегическая обстановка на 1917 год определяется тем, что ни Германия, ни Австро-Венгрия, ни, тем более, Турция уже не могут удерживать оборонительный периметр и обязаны сокращать линию фронта. Ситуация на Балканах является более стабильной, но только до тех пор, пока союзники не перейдут там в общее наступление. Об активных операциях хотя бы на одном оперативном направлении не может быть и речи.

При этом затягивание войны ничего позитивного не предвещает.

У Э. Людендорфа остается надежда на крушение России, вернее — на то, что Россия развалится раньше, чем Австро-Венгрия. Но даже и это, само по себе, не спасает: после неизбежного «размена» России на Австро-Венгрию, начнут «сыпаться» турецкие фронты. Э. Людендорф, в отличие от Э. Фанкельгайна, никогда «западником» не был, но к началу 1917 года явственно сложилась ситуация, в которой победа на французском ТВД нужна Германии, как воздух. И ее судьба, и судьбы Австро-Венгрии, Турции, Болгарии решались на Сене, как и говорил старый фельдмаршал Шлиффен.

Если русский фронт удержится, шансов нет вообще. Если Россия выйдет из войны «де юре» или, хотя бы «де факто», все будет зависеть от результатов заключительного сражения во Франции. Поэтому необходимо сохранить выгодные позиции для