Черная вдова - Анатолий Безуглов

— Здравствуйте, Вета Владимировна! — поздоровалась с нотариусом женщина в пальто и чёрном траурном платке.

— Здравствуйте, Ольга Несторовна, — сказала нотариус. — Разрешите к вам…

— Пожалуйста, проходите, — насторожённо глядя на незнакомого мужчину, пригласила Решилина.

Прошли через обширный участок к дому. Покрытая чёрной от влаги дранкой громадина казалась мрачной и нежилой. Но внутри было уютно и тепло. Разделись. Вета Владимировна пояснила хозяйке цель их посещения.

— Не беспокойтесь, все на месте, — сказала Ольга Несторовна. — Можете убедиться.

Нотариус предложила пройти на второй этаж: картины Решилина, а также коллекция полотен и старинных икон — все находилось там. Поднявшись, очутились в большой комнате. Как понял Латынис, это была святая святых художника — его мастерская. Здесь, в дальнем углу, трудились у мольбертов молодой парень и девушка в заляпанных красками халатах.

— Ученики покойного брата, — пояснила Ольга Несторовна. — Он этих двоих особенно привечал. Работать негде, вот они и попросились. Отказать неудобно. Да и Феодот Несторович такое не одобрил бы, потому что не по-божески это, — вздохнула она скорбно, осенив себя быстрым крестом.

«Смотри-ка, набожная», — отметил про себя Латынис.

Он с интересом осматривал обитель знаменитого художника и был поражён, что такая маленькая неказистая икона, висевшая в мастерской, оценивалась в полмиллиона золотых рублей… Да и работы самого Решилина, на его взгляд, не стоили тех денег, которые, по словам нотариуса, предлагали Феодоту Несторовичу.

«Наверное, надо быть знатоком и ценителем», — подумал майор. В том, что он не знаток и не ценитель, Ян Арнольдович убедился, посмотрев на холсты учеников Решилина, до того увлечённых работой, что, казалось, они не замечали никого вокруг: картины молодых художников, по мнению Латыниса, мало чем отличались от полотен учителя.

Спустились на первый этаж, осмотрели остальные комнаты, где вещи были менее ценные, чем картины и иконы, но все равно это было огромное богатство: редкий фарфор, книги, в том числе уникальная Библия издания шестнадцатого века, и другой антиквариат.

Латынис убедился, что в особняке «глухонемого» не было. Но оставалась ещё времянка во дворе, а если говорить точнее — вполне добротный домик. Ян Арнольдович не знал, под каким предлогом осмотреть его. Пока он ломал голову над этим, за окном промелькнула долговязая фигура в куртке с капюшоном, и хлопнула входная дверь. Через минуту в комнату, где находилась хозяйка с гостями, заглянула хмурая физиономия.

Если бы майор не знал, что Феодот Несторович бесповоротно мёртв, то принял бы его младшего брата за воскресшего художника — так похожи были они. Емельян Решилин даже бороду отрастил под брата.

Поздоровавшись с нотариусом и Яном Арнольдовичем, родственник живописца злорадно произнёс, обращаясь к сестре:

— Ничего у тебя не выйдет, как ни пыжься! Я только что был у юриста: делить наследство будешь не ты, а суд! И поровну! — Он театральным жестом показал на нотариуса. — Как тебе и объясняла Вета Владимировна.

Ольга Несторовна поджала губу, смерила брата презрительным взглядом, но ничего не сказала. А тот продолжал, апеллируя к обоим представителям закона:

— Представляете, моя дражайшая сестрица считает, что имеет право претендовать на большую часть!

— Нет, — мягко сказал Латынис, — наследство будет разделено между вами пополам. А ваш муж на него права не имеет, — повернулся он к хозяйке.

При слове «муж» Емельян Несторович так и взвился:

— Какой муж! Пригрела какого-то типа и выдаёт его за супруга!

— Никто не выдаёт… С чего это ты взбеленился? — пробормотала Решилина, которую явно смутил весь этот разговор.

— И рожа у этого Тимофея Карповича какая-то сомнительная! — не унимался Емельян Несторович.

— Э-эх, как тебе не стыдно! — напустилась на него сестра. — Обиженный богом человек, глухонемой, а ты…

— Ну да, его обидишь, держи карман шире! Он сам кого хочешь обидит! — зло произнёс Решилин-младший. — Не дай бог встретиться один на один в тёмном переулке! — Он снова обратился к нотариусу и Латынису: — Слышите, что она мне заявила: мол, будешь распоряжаться здесь, вернётся Тимофей Карпович, он тебя живо на место поставит!

— А где он? — спросил у Ольги Несторовны Латынис.

— Откуда я знаю? — пожала плечами хозяйка, ещё больше теряясь.

— Когда он уехал? — продолжал расспрашивать Ян Арнольдович, хотя такие вопросы вроде бы не должны были интересовать работника отдела юстиции, занимающегося нотариальными делами.

— Одновременно с Феодотом, царство ему небесное, — перекрестилась Ольга Несторовна и опять напустилась на брата: — Ты Феодоту в подмётки не годишься! Он в раю теперь, потому как жил по-праведному! Птаху малую не обидит! Вот и Тимофея Карповича приютил! — Это уже было обращено к представителям закона. — Тот и жил у нас, по хозяйству помогал… И никакой он мне не муж! — Она снова повернулась к брату и покачала головой: — Богохульник ты, Емельян, вот кто!

— А ты ханжа! — рявкнул в ответ Решилин-младший. — Перед людьми играешь в святошу, а сама готова задушить родного брата, лишь бы все наследство прибрать к своим рукам!

— Ты, Емельян, говори, — сурово посмотрела на него сестра, — да не заговаривайся!

Вета Владимировна хотела было вмешаться в ссору, но Латынис незаметно остановил её: в перепалке братец или сестрица могли сгоряча поведать такое, чего не выдали бы в спокойной обстановке.

— Нет, вы послушайте, как она решила делить между нами творческое наследие Феодота Несторовича, — апеллировал к нотариусу Решилин-младший. — Тебе, говорит, его старые картины, а мне, то есть ей, — новые! — Он резко повернулся к Ольге Несторовне. — А вот это не хочешь? — И показал сестре кукиш. — Уж лучше пусть все отойдёт государству!

— Тьфу, охальник! — сплюнула та.

— Погодите, что вы имеете в виду под старыми и новыми картинами? — ухватилась за слова Емельяна Несторовича Вета Владимировна.

— Новые — которые висят там! — показал на верх дачи Решилин-младший. — А старые во флигеле сложены, — кивнул он в окно, — на времянку.

— Как же так? — строго посмотрела на хозяйку нотариус. — Вы мне о картинах во флигеле ничего не говорили…

Ольга Несторовна покраснела и стала сбивчиво объяснять, что о существовании полотен Решилина во флигеле не знала, мол, лежали в запертой комнате, а она думала, что там какие-то старые вещи.

— Пойдёмте посмотрим! — решительно направилась к выходу Вета Владимировна.

Все вышли во двор, подошли к домику. Снег падал крупными мокрыми хлопьями, пятная одежду. Решилина достала связку ключей, открыла дверь. Во времянке было холодно и сыро, сразу было видно, что здесь никто не жил. И все же Ян Арнольдович заглянул в две небольшие комнатки, одна из которых была спальней с двумя кроватями, другая служила, видимо, для всех остальных нужд: кухней, столовой, гостиной.