Клим Ворошилов. Первый Маршал страны Советов. Друг Сталина, враг Хрущева - Петр Балаев

Выяснилось, что Берия и Маленков действовали против ЦК после смерти Сталина совместно. В этом Пленум и обвинил Георгия Максимилиановича. Маленков издевательски спрашивал: как же так, а кто при аресте Берия тогда играл главную роль? В ответ орали: не ты! После этого бумажка в виде Постановления по делу Берия, подписанная Маленковым, превращалась окончательно в филькину грамоту.

Удалось сломить и вырвать раскаяние в заговорческой деятельности у Булганина, Первухина и Сабурова. Остальные, особенно старые большевики Молотов, Каганович и Маленков уперлись. Судилище было омерзительным. Людям, которые стояли рядом с Владимиром Ильичом Лениным еще с дореволюционных времен, активным участникам революции и Гражданской войны, тем, кто руководил страной во время коллективизации и индустриализации, Великой Отечественной войны, восстановления разрушенного войной хозяйства, затыкали рты, глумливо издевались над ними, бросали вздорные обвинения. Завершился Пленум Постановлением об «антипартийной группе» Молотова, Маленкова, Кагановича и примкнувшего к ним Шепилова. Четверку выкинули из ЦК. Булганин получил выговор, Сабурова вывели из Президиума ЦК, Первухина перевели из членов Президиума в кандидаты.

Ворошилова не тронули. Из-за этого делают вывод, что Климент Ефремович не устоял перед натиском ЦК и открестился от «антипартийной группы». Да вот не было такого. Вот выдержки из выступлений членов ЦК на том Пленуме: «Шелепин. Климент Ефремович, мы все вас любим и уважаем. У Вас большая, красивая и поучительная жизнь, особенно для нас, молодых людей. Но мы удивлены были вашим выступлением на Пленуме и хотим, чтобы Вы еще раз выступили на Пленуме, прислушались к единодушному мнению ЦК нашей партии», «Полянский. Несколько слов хочу сказать о Клименте Ефремовиче Ворошилове. Я его давно знаю, мы земляки, луганские. Но на этом Пленуме он вел себя плохо, неправильно. Тов. Ворошилову нельзя быть маятником, колеблющимся. Мы знаем Вас как старейшего большевика, слава Ваша — это слава нашей партии, мы понимаем, что такое Ворошилов. Но Вы ничего вразумительного не сказали. Хуже Вас никто на этом Пленуме не выступил», «Лубенников. Товарищи! Два слова о тов. Ворошилове. Когда я еще в Донбассе бегал в пионерском галстуке, то у меня уже были воспитаны уважение и любовь к Вам, тов. Ворошилов. Теперь мы выросли, стали членами ЦК, а Вы к нам относитесь, как к пионерам. Когда мы пришли на заседание Президиума, что Вы нам сказали? «Как вам не стыдно, да вы что, не доверяете нам, да разве мы сами не разберемся, да есть ли у вас хоть грамм партийной совести? Вы допустили беспрецедентный случай в истории партии». Так ведь было? А здесь, на Пленуме, как Вы себя вели? Я не слышу, на вопросы отвечать не буду — вот Ваше отношение к членам ЦК. Климент Ефремович, Вы уважаемый человек, но урок из отрыва от народа, от партии, от жизни этих банкротов должен и Вас многому научить, и Вы должны для себя сделать необходимые выводы.», «Раззаков…. я предлагаю осудить неправильное поведение и тов. Ворошилова, по существу, поддерживавшего эту антипартийную группировку», «Штыков. Насчет Ворошилова. Климент Ефремович, подумайте. Наша просьба: дайте партийную оценку этому факту, который мы разбираем на Пленуме. Мы верим Вам, что Вы не знали всей этой заговорщической деятельности группы Маленкова, Молотова, Кагановича. Дайте оценку, как Вы понимаете. Мы понимаем, что они предательскую роль играли в этом черном деле. Почему Вы не дадите оценку? Почему колеблетесь? Еще раз говорю: мы Вам верим. Вы большим авторитетом у нас пользуетесь. Дайте оценку их деятельности».

Климент Ефремович не прислушался к этим советам. На уговоры назвать своих товарищей заговорщиками он не поддался. А вот сами участники «антипартийной группы», все до одного, выступили с покаянными заявлениями. Только не нужно обвинять их в трусости, в предательстве дела Ленина-Сталина. О мотивах их «раскаяния» сказал сам Н.С. Хрущев, лучше его и не скажешь: «Думаю, что они хотят усыпить нашу бдительность, хотят сейчас сманеврировать, отступить для накопления сил, с тем, чтобы в удобное для них время перейти в атаку».

Если вспомнить, как расправились с Лаврентием Павловичем Берия и его командой в МВД, то можно осознать и понять, почему и Климент Ефремович, и вся «антипартийная группа» вели себя так странно, на словах поддерживали политику ЦК, а на деле ей противодействовали и готовились к решительной схватке против пришедших к власти троцкистов. Это была смертельно опасная борьба в подполье, большевики снова, как до 1917 года, оказались в подполье. Малейший неверный шаг мог стоить жизни.

И не просто жизни. Могли получить, как Лаврентий Павлович, ярлыки английских шпионов и половых извращенцев, бессовестность троцкистов пределов не знала.

Только троцкистская подлость неразлучна с трусостью. Переворотчики из ЦК откровенно боялись большевиков. Боялись Молотова, Кагановича, Маленкова. Одного Пленума было мало. Собрали внеочередной съезд партии, XXI. В повестке съезда значился только один вопрос — «Контрольные цифры развития народного хозяйства СССР на 1959–1965 годы». Вместо пятилеток попробовали перейти на семилетнее планирование. Еще шестая пятилетка была не завершена, а они уже перешли к семилетке. На самом деле плевать было ЦК на пятилетки и семилетки со всем развитием народного хозяйства, съезд был нужен для завершения борьбы с «антипартийной группой», чтобы окончательно ликвидировать влияние большевиков. Если не верите мне — читайте материалы съезда. Там каждый выступающий член ЦК начинал свою речь с развенчания «культа личности» и плевков в адрес Молотова, Маленкова, Кагановича и «присоединившегося к ним Шепилова».

Личности Климента Ефремовича на XXI съезде не касались. О нем молчали. Только, конечно, не потому что он перешел в лагерь ЦК — его откровенно боялись. Нам теперь уже трудно понять, насколько популярен в народе был Ворошилов. Любое похабное слово в его адрес со стороны партийной мафии могло вызвать такой народный протест, что последствия его предсказать было невозможно. Кроме того, известность Климента Ефремовича в международных кругах, особенно в кругах международного коммунистического движения, пугала Хрущева и его компанию. Ворошилову еще только предстоял его последний бой. Великий революционер и полководец должен был в схватке с троцкистским ЦК выстоять до конца и передать лидерство в мировом коммунистическом движении другому великому революционеру.

После смерти бабушки я год прожил с дедом. Один год у меня был самым счастливым в детстве. Год с дедом. Учился я тогда в 9-м классе, в районной школе с. Хороль, нас, школьников из с. Ленинского, каждый день возил в Хороль школьный автобус. В три-четыре часа дня нас автобус привозил из школы, мы с дедушкой обедали, потом я до часов восьми убегал к друзьям, вечером мы по очереди кашеварили, готовили себе на следующий день, заодно я делал уроки, часов в десять ужинали, потом здесь же, за кухонным столом, садились читать. Дед напяливал очки, раскрывал свои книги и газеты, я свои. Читали, разговаривали. Допоздна. Я к 15 годам привык ложиться спать очень поздно, после полуночи. Детское пристрастие к чтению обычного пацана, а не маменькиного сыночка, такой режим определяло. Весь день — школа и друзья, а для чтения — вечер и ночь.