Гумилев сын Гумилева - Сергей Беляков
Шрифт:
Интервал:
Однако триумф сорвался. ВАК неожиданно отказался утверждать новую ученую степень ленинградского историка. Ему пришлось ехать в Москву, где, по словам Сергея Лаврова, Гумилев в ответ на вопрос: «А кто же Вы все-таки такой: историк или географ?» «наговорил много лишнего и был провален. В Ленинград вернулся смущенный и несколько виноватый…»
Одновременно с отказом утвердить докторскую степень ВАК ввел Гумилева в специализированный ученый совет «по присуждению докторских степеней по экономической и социальной географии». Это выглядит чем-то вроде утешительного приза. Но почему же не присудить и саму степень, если ВАК, очевидно, оценил профессионализм Гумилева?
Решение ВАК основывалось на рецензии Юлиана Глебовича Саушкина, заведующего кафедрой экономической географии МГУ. Чистобаев называет Саушкина «тогдашним лидером экономико-географической науки». Прежде Саушкин Гумилева хвалил и ставил его работы по исторической географии выше «классических трудов С.П.Толстова». Но в своей рецензии Саушкин подчеркивает, что Гумилев – историк, а не географ: «…диссертация Л.Н.Гумилева ничего не внесла в географическую науку, не обогатила ее новыми научно доказанными положениями. В лучшем случае она показала направления и проблемы, еще ждущие своего научного решения. Не подлежит сомнению то, что работа вполне самостоятельна, написана ученым большой культуры с исключительно большой научной эрудицией, вызывающей всяческое уважение рецензента. В этом отношении (несмотря на серьезные ошибки) она стоит выше многих докторских диссертаций, и если основной критерий – научная эрудиция и общая культура, то Л.Н.Гумилев есть доктор наук. (Впрочем, он и есть доктор исторических наук.) Но, повторяю еще раз, в географическую науку он должного вклада не сделал, даже уводит ее в сторону».
Лев Николаевич считал, что Саушкин просто свел с ним счеты, ведь Гумилев еще в 1967 году критиковал взгляды Саушки на на страницах «Вестника ЛГУ». Можно ли предположить такую злопамятность у гумилевского рецензента?
Свою версию выдвинул ленинградский биолог Юрий Вахин. По его словам, «научная общественность» (видимо, речь шла не столько о географах, сколько о биологах) возражала против, мягко говоря, нестрогого, а вернее, дилетантского подхода Гумилева к биологической науке вообще, а особенно – к генетике. Но открыть дискуссию с Гумилевым на защите эта «научная общественность» не решилась, зато «привычными закулисными маневрами она добилась отрицательного решения ВАК».
Сергей Лавров, друг и покровитель Гумилева, обращает внимание еще на одно обстоятельство: Льва Николаевича подвели «благодушие и некоторая расслабленность». Автореферат диссертации был написан и оформлен так небрежно, что Лавров пришел в ужас. А ваковский номер специальности, по которой защищался Гумилев (07.00.10 – «История науки и техники»), совершенно не соответствовал теме и содержанию диссертации.
Вероятно, чтобы оценить решение ВАК, надо вспомнить, какой год стоял на дворе. Диссертацию Гумилева не утвердили в 1976-м, когда Гумилев уже начал превращаться из уважаемого советского ученого в скандальную, почти одиозную фигуру: годом ранее Гумилев невольно спровоцировал большой скандал.
История Тибета давно занимала Гумилева хотя бы из-за военного, политического, а позднее и религиозного влияния этой высокогорной страны на историю Монголии, Китая и китайского Западного края. К тому же у Гумилева был консультант, помощник и даже соавтор по одной из «тибетских» статей – уже известный нам востоковед и преподаватель тибетского языка Бронислав Кузнецов. «Тибетские» главы «Древних тюрков» и несколько специальных статей, посвященных политической истории Тибета, тибетской религии бон, древнетибетской картографии и даже стране Шамбале – из самых интересных и профессиональных у Гумилева.
С Тибетом Гумилева связывала и одна давняя работа. Вспомним, как в 1949 году профессор Н.В.Кюнер поручил своему ученику Гумилеву составить опись коллекции Агинского дацана. Хотя этот буддийский монастырь и располагался в Забайкалье, но лучшая часть коллекции (литые статуи будд и бодхисатв, буддийские иконы) имела тибетское или китайское происхождение. Опись Гумилев составил, деньги за нее получил, но по неопытности наделал много ошибок, о которых, вероятно, и не подозревал.
Когда Гумилев получил от издательства «Искусство» предложение написать книгу о коллекции Агинского дацана, то, конечно же, согласился. Тем более что жанр, на первый взгляд, не требовал много работы. «Старобурятская живопись» состоит из сравнительно небольшого художественного альбома из 54 иллюстраций (статуи и картины на буддийские религиозномифологические сюжеты), составленной Гумилевым синхронистической таблицы (история Европы, Ближнего Востока, Центральной Азии с Тибетом и Китая с Маньчжурией) и вступительной статьи «История, открытая искусством». Впрочем, тут надо сделать поправку: вместо обычной вступительной историкоискусствоведческой статьи Гумилев написал увлекательное эссе об истории Тибета, буддизма, бона и даже манихейства. Бон и манихейство к сокровищам Агинского дацана отношения не имели, но ведь Гумилеву важнее была его мысль, а не картины и скульптуры, которые в лучшем случае годились на роль иллюстраций, да и то не всегда. Гумилев был ученымисториком, а не искусствоведом.
Рассуждения Гумилева о тибетском буддизме и особенно о боне как варианте митраизма были интересны, оригинальны и не вызвали возражений у востоковедов. К тому же Гумилев, работая над статьей, консультировался с Борисом Ивановичем Панкратовым, синологом и специалистом по буддизму. К сожалению, он не догадался показать Панкратову иллюстрации и свои комментарии к ним. В 1975-м книга Гумилева вышла из печати, и только тогда престарелый (Панкратову было восемьдесят четыре года) востоковед обнаружил, что Гумилев совершенно не разбирается в тибетской иконографии.
10 июня 1976 года в конференц-зале Музея антропологии и этнографии Панкратов выступил с разоблачением Гумилева. В 55 иллюстрациях Панкратов нашел 20 ошибок. Например, на одной из картин архат – ученик Будды – сидит на олбоках, специальных подушках, а Гумилев решил, будто архат сидит на книгах. Позолоченное изображение Зеленой Тары (в буддизме – благое существо, помогающее людям, наподобие Богоматери в христианстве) Гумилев назвал Золотой Тарой и так далее.
Скандал состоялся, зал был полон, так что свидетелей оказалось больше, чем достаточно. Сотрудники музея были потрясены.
«Книга Гумилева – пятно для востоковедов! Дефектные описи составлены были 30 лет назад, мы благодарны Борису Ивановичу Панкратову», — воскликнула этнограф Б.Я.Волчок.
«Такие несообразности в иллюстрациях! Нельзя допустить, чтобы эта книга Гумилева попала за рубеж!» – горячился востоковед В.И.Рудой.
Гумилев оправдывался: он ориентировался на справочную литературу, однако негодующий Панкратов тут же ответил: «В иконографии каждое лыко в строку! Описывая иконы, нужно пользоваться консультацией специалистов, а не старыми справочниками!»
Наконец, «некто лысый» (журналистка И.Ломакина, сохранившая для нас запись этого обсуждения, не знала его имени) «с запальчивостью» обратился к автору книги: «Если у вас есть совесть, Лев Николаевич, вы должны добиться, чтобы работа, проделанная Панкратовым, была обнародована. Как? Так же, как добились, чтобы напечатали вашу книгу с такими ошибками! Так же добейтесь и этой публикации!»
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!