Покидая мир - Дуглас Кеннеди

— Мы вас не увольняем, Джейн. Мы отправляем вас в отпуск по состоянию здоровья. Точнее, три месяца отпуска с сохранением полного жалованья… и если за это время вы согласитесь сходить на прием к государственному психиатру и пройти тот курс лечения, который он (или она) порекомендует, мы с радостью примем вас обратно после выправления ситуации.

— А если я не соглашусь?

— Пожалуйста, не выбирайте этот путь, Джейн. Мы все к вам искренне привязались. Мы все знаем, через что вам пришлось пройти и как тяжело до сих пор дается вам каждый божий день. Здесь вы окружены людьми, которые за вас переживают. Мне бы хотелось, чтобы вы это знали. — С этим словами она подняла телефонную трубку. — А сейчас я должна позвонить сержанту Кларку и сообщить, что вы здесь. Шарлотта Плейнфилд связалась с ним по поводу вашего письма, но не затем, чтобы пожаловаться, скорее она хотела уточнить некоторые моменты, описанные вами. Тогда сержант попросил переслать текст ему, что и было сделано.

— Так нечестно, — оскорбилась я. — Я же ничего не сделала, просто написала журналистке и поделилась с ней своими соображениями…

— Ну да, а перед этим вели расследование под вымышленным именем, изображая сотрудницу газеты, и заставили полицию попусту потратить время. Полно вам, Джейн. Сержант Кларк предупредил, чтобы вы не лезли больше в это дело. И я сказала то же самое. С вами обошлись справедливо, более того, пошли на нарушение правил, чтобы вы не попали в беду. Вас не гонят с работы. А сержант сказал, что ни в чем вас не обвиняет.

— Тогда зачем ему со мной встречаться?

— Пусть сам объяснит.

Миссис Вудс набрала номер, потом отвернулась и о чем-то тихонько проговорила в трубку. Примерно через минуту она положила трубку на рычаг:

— Он сказал, что может прислать за вами полицейский автомобиль. Но отделение отсюда в двух шагах, так что он предлагает вам пройтись пешком, а то машина может поставить вас в неловкое положение.

Как это по-канадски.

— Приятно, что он так мне доверяет.

— Не думаю, что он считает вас неблагонадежной, Джейн…

Просто дурой.

— Он даст всю информацию о психиатре и программе, которую они хотят вам предложить. Пожалуйста, выслушайте его и сделайте, как он скажет. И еще, помните, что всегда можете позвонить мне, если возникнет необходимость что-то обсудить или посоветоваться. И Рут Фаулер просила передать, что рада была бы повидаться с вами, если у вас возникнет такое желание.

— Поблагодарите ее, — ответила я упавшим голосом. Усталость вдруг захлестнула меня волной, силы кончились, и я поняла, что вряд ли смогу дольше выдерживать эту демонстрацию доброжелательности.

— Можно попросить вас об одном одолжении? — спросила я.

— Конечно.

— Передайте, пожалуйста, Верну, что я прошу у него прощения. Он поймет.

По взгляду, который бросила на меня Джеральдина Вудс, я поняла, что она явно была заинтригована, но лезть мне в душу не решалась.

— Хорошо, я все передам… конечно же.

Не успела она договорить, как зазвонил телефон. Миссис Вудс подняла трубку.

— Джеральдина Вудс… О, здравствуйте, сержант… Да-да, конечно, я ей скажу… А что произошло?

Внезапно она побелела как мел.

— Господи, ужас какой… Когда это случилось?… Понятно… Разумеется, разумеется… Предоставьте это мне… Я так… А в общем, я даже не знаю, что сказать, сержант.

Джеральдина положила трубку. Добрую минуту она не поднимала на меня глаз, пытаясь, видимо переварить услышанное. Наконец, заговорила:

— Это был сержант Кларк. Он отменил вашу сегодняшнюю встречу. У них там кое-что случилось.

— Какие-то неприятности? — спросила я.

— Очень большие неприятности. Джордж Макинтайр сегодня утром повесился у себя в камере.

К концу дня об этой истории стало известно всем. Она стала основной темой всех новостных программ Канады. Местный таблоид «Калгари сан» отвел этому сюжету первую страницу воскресного выпуска: «Макинтайр повесился», гласил заголовок, следом более мелким шрифтом было написано: Обвиненный в смерти собственной дочери, он оставил записку о том, что больше так не может. Весь день новости по радио тоже начинались с этого сюжета. И в каждом репортаже, от первого до последнего слова, проводилась одна и та же мысль: Макинтайр покончил с собой, желая избежать правосудия.

Некий психолог, давший интервью радио Си-би-си, рассуждал о том, что виновный в преступлении может жить с этим неделями, месяцами, даже годами, отрицая тот факт, что совершил чудовищное преступление, но рано или поздно наступает миг, и ему приходится как бы заглянуть самому себе в глаза. «Вот тогда-то потребность покончить с собственной жизнью — стать себе судьей и палачом — становится непреодолимой. В сознании социопата начинает брезжить, проступать реальность, и для него это — путь либо к саморазрушению, либо к своего рода искуплению. К сожалению, мы видим, что Джордж Макинтайр, осознавший всю гнусность содеянного им, не выдержал противоборства с совестью, чувство вины оказалось неподъемным».

Старший инспектор полиции дал пресс-конференцию, в которой официально изложил факты по самоубийству Макинтайра. За заключенным не было установлено круглосуточного надзора с целью недопущения самоубийства, поскольку с момента ареста он своим поведением не давал оснований заподозрить, что собирается покончить с собой. Наоборот, он упрямо твердил о том, что ни в чем не виноват. «Тем не менее, разумеется, нами был соблюден установленный порядок и приняты все предусмотренные протоколом меры по обеспечению его безопасности. К сожалению, этого оказалось недостаточно, и я заявляю, что несу всю полноту ответственности за происшедшее».

Редко случается, чтобы представитель власти взял на себя ответственность за катастрофу (а самоубийство Джорджа Макинтайра было именно катастрофой, да-да). Все же я не могла уяснить, почему никто так и не разглядел того, что так ясно различила в его глазах я, мельком увидев его по телевизору: затравленность и страдание человека, загнанного в угол. Быть обвиненным в убийстве собственного дитяти, упаси господи… Они что, всерьез считали, что человек спокойно выдержит подобное? Да кто бы мог вынести этакую муку? И почему, черт бы их взял, они не додумались защитить его от самого себя? (Впрочем, это как раз понятно — кое-кто из них наверняка считал, что такой финал заслужен.)

Сама я была глубоко потрясена случившимся. В последние дни Джордж Макинтайр был для меня чрезвычайно важен, в каком-то смысле, он определял мое существование. Но теперь его нет, и сражаться больше не за кого…

Фу, что ты несешь, только послушай себя — вся из себя такая взволнованная, бедняжка этакая. Жалкая дура со своими безумными теориями. А ведь все улики — пусть даже их не назовешь неопровержимыми — указывают на него. Смирись, прими это — и прекрати мучить себя и других.