Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ - Сергей Бабурин

На вопрос, в чем причина многотысячных акций-митингов, только 8,5 % опрошенных заявило, что это выражение поддержки существующему социально-экономическому и политическому курсу руководства страны; 13,44 % студентов объясняют митинги усилиями Запада по дестабилизации положения в стране, 7,21 % приводят самые разнообразные причины, но 70,82 % опрошенных без колебаний говорят, что митинги — это выражение недовольства населением политическим курсом и социально-экономическим положением в стране.

И уж совсем печальны показатели социальной активности. При вопросе «примите ли Вы участие в митингах-акциях по собственному желанию», 67,2 % опрошенных студентов заявило: «Нет, не пойду ни на один из митингов». Вроде бы нормально, но…

Очень существенное «но». «Да, поддержу либеральную оппозицию» — сказали 9,18 % студентов; «Да, поддержу патриотическую оппозицию» — 17,05 %. «Да, поддержу действующую систему власти» сказали 6,56 % опрошенных.

Таковы показатели «барометра».

Идея развития свобод личности, получающая поддержку масс, стала для неолиберализма прекрасным прикрытием для восстановления власти класса. Более того, на Западе, со времен осуществленного Тэтчер и Рейганом поворота государственного аппарата в сторону неолиберализма, «стало возможным с помощью убеждений, кооптации, подкупа и угроз поддерживать в обществе согласие, необходимое для сохранения власти группы». С гибелью СССР такой поворот государственного аппарата был осуществлен и на послесоветском пространстве. Социальный консенсус рухнул.

Разрушение нравственности и утрата чувства будущего, появление богатых рантье и обнищание миллионов, как и многие другие результаты псевдореформ двух минувших десятилетий не могли не вести к ситуации, которую в былую эпоху называли революционной, к утрате властью социальной поддержки, к кризису самой модели власти. «В смешении правды и лжи, в потере ценностных ориентиров — огромная опасность не только для личности и семьи, но и для единства общества и даже государства», — подчеркивает Патриарх Московский и всея Руси Кирилл.

Кризис элиты — это всегда кризис нравственности. Чем, скажите, культ «свободной любви» начала XX века отличается от культа «гражданских браков» начала XXI века?

Именно кризисы элит всегда предшествовали потрясениям в обществе, обозначая назревание последующих глубинных перемен. И в феномене пожирания революцией своих творцов — тоже выражение кризиса элиты, элиты революционной.

Смута конца XX века нанесла России трудно поправимый урон. Стремление к переменам, вылившееся в радикальную Перестройку советского общества, во многом, если не полностью, смогло охватить весь СССР благодаря позиции той части его общества, которую последние сто лет называют интеллигенцией.

Кто отвечает за благополучие и счастье отдельного человека? Личность или народ? Народ или элита? Власть или общество? Где водораздел между современным обществом и «выжившим» после марксизма государством? Все эти вопросы особенно обострились в наши дни, когда совершенно по-новому зазвучала тема легитимности власти.

Нараставший в России с 1990 года дефицит легитимации увенчался к 2012 году легитимационным кризисом. Потеря легитимации не бывает случайной. Ю. Хабермас еще в 1973 году в теоремах кризиса легитимации на передний план выдвинул то обстоятельство, что потеря легитимации становится платой власти со стороны народа, когда государственное антикризисное управление делами общества дает сбой и отбрасывается назад за им же установленные программные притязания.

Русский дух немыслим без гармонии слов и музыки. Голоса, которые чаровали, которые бередили душу…

Мне всегда были созвучны особенно голоса Г. Отса, М. Магомаева, В. Ободзинского, В. Трошина. Не скрою, с радостным трепетом встречался и общался с Муслимом Магомаевым и Владимиром Трошиным. Победитель российского телевизионного конкурса «Голос» 2013 года Сергей Волчков, должен успешно закрыть ту брешь в нашем музыкальном самосознании, которая осталась после ушедших великих, искренне ему это желаю. То, что он своим наставником на конкурсе выбрал Александра Градского, блистательного певца и выдающегося гражданина, талантливого в музыке и принципиального в жизни, укрепляет надежду на моего тезку.

А В.И. Вернадский, С.П. Королев, А.Н. Туполев, Н.И. Вавилов и бессчетное число многих других?

Отсюда и наше преклонение перед «инженерами человеческих душ», перед носителями творческого потенциала нации. Отсюда наше особое доверие к творческой и технической интеллигенции.

Вновь о русской интеллигенции

В складывающихся сегодня условиях вновь возрастает значение «мыслящего класса» — русской интеллигенции. Умение мыслить не вырастает линейно из суммы полученных знаний. Не случайно Н.К. Рерих отмечал, что «знание приходит лишь при готовности духа». Для русской интеллигенции особую роль несет в себе православный стержень национального самосознания, поскольку «нравственной, духовной силой Православия проросла вся наша культура».

В середине XIX века интеллигенцию определяли как «самосознающий народ». Но монолитности интеллигенции не было никогда. Она всегда разделялась на «прогрессистов» и «охранителей». И ныне одна часть интеллигенции охраняет соответствующую традицию, другая уже более двух веков пытается эту традицию сокрушить.

Нельзя не заметить, что интеллигенция во всех ее разновидностях тотально подвержена интенционализму (лат., не путать с интернационализмом) — учению или вере в то, что цель освящает любые средства (не отсюда ли корни и социалистического, и либерального экстремизма и белого и красного террора?). Г.В. Плеханов с полным на то основанием интеллигенцию разделял на буржуазную, мелкобуржуазную и социалистическую. Задачу социалистической интеллигенции он видел в том, чтобы она стала руководительницей рабочего класса в предстоящем освободительном движении, разъяснила ему его политические и экономические интересы, равно как и взаимную связь этих интересов.

Именно интеллигенция, по мнению Г.В. Плеханова, должны была подготовить рабочий класс к самостоятельной роли в общественной жизни России. «Она должна всеми силами стремиться к тому, чтобы в первый же период конституционной жизни России — писал основоположник русского марксизма еще в 1883 году, — наш рабочий класс мог выступить в качестве особой партии с определенной социально-политической программой».

Интеллигенты-охранители, впрочем, те же цели выражали иначе. «Нигилизм со всеми своими доктринами и последствиями был, несомненно, исчадием этой интеллигенции…, — утверждал М.Н. Катков. — Вообще наша интеллигенция имеет поверхностный, подражательный и космополитический характер; она не принадлежит своему народу и, оставляя его во тьме, сама остается без почвы. Ее понятия и доктрины большей частью чужого происхождения и не имеют никакого отношения к окружающей их действительности, а потому никто так легко не поддается обману и не обнаруживает столько политического легкомыслия как наши quasi мыслящие люди».