Потомок Одина - Сири Петтерсен

– У меня есть кое-что для тебя.

– И что же?

– Ты получишь это, когда задашь все свои вопросы.

Хирка закрыла рот. Ей хотелось сделать вид, что у неё нет никаких вопросов, но хотелось недостаточно сильно. Она допила чай и собралась спрашивать, но мужчина снова оборвал её до того, как она вымолвила слово. Хирка улыбнулась. Он был похож на Тейна. Но Тейн, по крайней мере, ждал, когда она начнёт говорить, и только потом прерывал её.

Тейн. Он склонился перед Римером.

Она помнила.

– Ты на вершине Альдауди, в одном из тренировочных лагерей Колкагг. Ты в Блиндболе, – наконец он посмотрел ей прямо в глаза, как будто ждал её реакции. Она подавила желание сказать, что уже бывала в Блиндболе и что пребывание здесь не пугало её. Вместо этого она рассмеялась.

– Это смешно?

– Нет. Но очень красиво.

Он улыбнулся юношеской улыбкой. Сколько ему может быть лет? Сорок? Сто? Невозможно определить.

– Я Свартэльд. Я мастер Колкагг, – он поднял чайник, и Хирка протянула свою чашу за добавкой. До неё начала доходить невероятность происходящего. Что бы она сказала, если бы кто-нибудь поведал ей, что она будет сидеть в Блиндболе и пить чай с мастером Колкагг? Но несколько месяцев назад она не поверила бы не только в это. Что было бы, если бы она узнала, что ещё до прихода зимы Совет падёт, а её попытаются принести в жертву слепым? Может быть, незнание было благословением.

Она снова получила чашу, горячую от свежего чая.

– Я Хирка. Бесхвостая. Я человек. Дитя Одина, – настала её очередь посмотреть на него в ожидании реакции.

– Так говорят, – невозмутимо произнёс он.

Хирка осторожно села и вытянула ноги, потом снова подтянула их к себе. Колени её упали в разные стороны, и она стала зеркальным отражением его позы. Он открыл крышку чайника и добавил свежих листьев солнцеслёза.

– Тебе был нужен отдых, – сказал он. – Поэтому ты здесь. Поток забрал тебя почти всю целиком. От этого нервы могут оказаться снаружи тела, но в хорошем смысле. Ты всё слышишь, всё видишь и…

– Всё знаю.

Он улыбнулся.

– Там мир перевернулся с ног на голову. Ты лишилась бы рассудка, если бы провела эти дни в Эйсвальдре. Если бы, конечно, сперва не лишилась жизни.

– Если до сих пор этого не произошло, то вряд ли случится в ближайшем будущем.

– Никто не знает, куда подует ветер. Не забывай о том, кто ты. Ты была там, когда пал Всевидящий. Ты – эмблинг, который пришёл вместе со слепыми. Не пойми меня неправильно, но есть имлинги, которые считают тебя самим Всевидящим, хотя большинство полагает, что ты принесла с собой его падение. Тебе было опасно оставаться в Маннфалле. Поэтому он принёс тебя сюда.

Хирка прекрасно знала, о ком он говорит.

– Где он? Я должна его увидеть.

– Ример занят в Эйсвальдре. Мир не переворачивается с ног на голову за одну ночь. – Свартэльд посмотрел на неё.

– Как правило, нет, – добавил он. Значит, у Римера всё получилось. Он занял кресло после Илюме и теперь попробует заново сформировать одиннадцать государств.

– Это хорошо или плохо? – спросила Хирка.

– Перевернуть мир с ног на голову? Это в высшей степени зависит от того, кто…

– Нет, я говорю о том, что у тебя есть для меня.

– Этого я не знаю.

– Я обрадуюсь или расстроюсь, когда получу это?

– Этого я тоже не знаю. Ты закончила с расспросами?

Она не закончила.

– А война? Что будет с Равнховом?

– Никто не знает наверняка. Бои прекратились, когда гора Бромфьелль вывернула наизнанку свои горящие потроха. Говорят, равнины раскололись, как корки на ранах. Кто знает, может быть, это унесло больше жизней, чем бои, но сейчас, во всяком случае, у нас хрупкое перемирие. Ример ведёт ожесточённую войну с Советом уже третий день подряд. Они прочно держатся за свои кресла. Никто из членов Совета не признаёт вину за то, что Совет отдал кресло Урду Ванфаринну. Кое-кто по-прежнему хочет сломить Равнхов. Так будет всегда. У Римера впереди непростые времена. Невозможно сказать, как он решит поступить. Может быть, он распустит весь Совет. Может, создаст новый. Может, упразднит Колкагг.

– Может, просто уберёт серебряные чаши из залов, – сказала она. Они улыбнулись друг другу, как старые знакомые. – Возможно. Что бы он ни сделал, я здесь, чтобы следовать за ним.

Хирка сообразила, что забыла поблагодарить собеседника.

– Вы последовали за ним! Вы пришли с ним в Равнхов и помогли нам, когда… – она вспомнила, что делала у каменного круга, и опустила глаза вниз. Она до сих пор ощущала тяжесть меча, отрубившего хвост Урда. Меча, который превратил его в жертву слепым. Вспомнила, как слепые с криками тащили его за шиворот прямо в никуда. Она сглотнула и только потом продолжила: – Когда пришли слепые. Вы последовали за ним, несмотря на то, что он убил троих своих, и несмотря на то, что он был вне закона. Как я. Это по твоему приказу?

– Колкагги не отдают приказов. Мы выполняем их. Я следовал приказу Илюме.

Хирка на миг замерла.

– Илюме же умерла…

– Да, но кто кроме Илюме способен отдавать приказы из Шлокны? – он засмеялся как тот, кто почти забыл, как это делается, а потом продолжил: – В ту ночь, когда умерла Илюме, к нам прилетел ворон с письмом от неё.

Хирка вспомнила. Они стояли у древа, перед тем как оно разломалось. Вошла Илюме. До начала ссоры с Римером она отправила ворона.

– Она просила вас следовать за Римером? – Хирка услышала сомнение в своём голосе.

– Илюме знала, что дни Совета сочтены. Она знала, что у неё есть причина бояться за свою жизнь. Она написала так, будто уже была мертва.

Ветер занёс в помещение шишку. Она покатилась к очагу. Свартэльд поднялся и выбросил её на улицу. Он удивительным образом контролировал свои движения, как будто каждое его действие было наполнено глубоким смыслом. Он закрыл раздвижные двери, перед тем как сесть. Его взгляд был обращён на огонь. Он отражался в его глазах, но Хирка была уверена, что дело обстояло наоборот. Он сам был огнём. Это языки пламени пытались стать его отражением.

– Почти тринадцать лет назад я получил один приказ. Его принёс не ворон. Мне было велено явиться в Эйсвальдр, в дом Ан-Эльдеринов. В Блиндболе снега было по колено, поэтому, когда я добрался до места, уже начало смеркаться. Илюме сидела на скамейке в саду, как будто на улице стояло лето. Она находилась спиной ко мне. На её мантии лежал снег.

Голос Свартэльда был грубым, он делал долгие паузы между предложениями, как будто сам не знал всей истории. Как будто события разворачивались в то время, как он говорит.

– Её дочь, Геса, покинула Маннфаллу. Вместе с мужем и шестилетним сыном она отправилась в Равнхов. С собой она несла знание, которое никак не должно было оказаться в Равнхове. Колкаггам было приказано остановить их.