Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко

– Больше нет сил терпеть это, – говорит Юлия.

Мне она очень нравится в этом черном свитере с высоким воротом под самое горло, в вылинявших джинсах, белых кроссовках… Я просто не могу оторвать от нее глаза.

– Да, это похоже на край, – соглашаюсь я.

Мы спорим о том, сколько может длиться это преследование. Вездесущие папарацци просто не дают прохода. И как только они нас выслеживают, тотчас появляется опасность, если не угроза для самой жизни (охоту никто не отменял!). А значит и угроза для нашей любви, да, да, – угроза любви, поскольку мы до мельчайших подробностей знаем, как будет вести себя другой. Как же? Я все силы, все свои силы и все возможности отдам на ее защиту. От любых посягательств. А значит и для спасения этой любви. И никакие страхи, никакие угрозы…

– Ты именно тот, – говорит она, – без кого моя жизнь теряет всякий смысл.

– Малыш, – говорю я, – не забудь передвинуть рычажок предохранителя.

– Да знаю, знаю я, – улыбается Юля, – я уже передвинула… Скажи лучше, как называется этот город? Я до сих пор не могу запомнить это слово.

– Антананариву…

– Да-да… Точно так же, как Тиауако…

– Тиауанако, – подсказываю я, – ты пропустила целую букву, даже целых две «на»! «На» – это важнейший закон Пирамиды.

– Что, – спрашивает она, – что ты сказал?

Я не успеваю ответить, так как фары вдруг высвечивают дерево, лежащее поперек дороги и мне приходится призвать на помощь все свое мастерство автогонщика, чтобы развернуть «мерсик» ровно на сто восемьдесят градусов. А теперь – за считанные секунды – нужно довести зеленую дугу спидометра хотя бы до 170…

И выстрелы уже почти не слышны… Пук-пук… Тра-та-та-а-а-а…

Охота продолжается?..

Нам понадобилось немало времени, чтобы поверить в то, что мы ни в чем не допустили ошибок. Любая погрешность могла свести все наши усилия на нет, поэтому все тщательно контролировалось, выверялось, дублировалось. Информация о строительстве Пирамиды, конечно же, просочилась на страницы газет. Кто-то все-таки проболтался. Подозрение пало на Джека, всегда готового ради красного словца привлечь внимание папарацци к собственной персоне. Нас просто взяли в осаду. Мы, что называется, зарылись в песок, и теперь, разумеется, не имели права на ошибку. Хотя любая ошибка могла дать неожиданный результат и стать громогласной сенсацией. Особенно придирчив был Юра. Он всегда был таким, сколько я его знал. Теперь же он стал непреклонен в своих мыслях и действиях. Бескомпромиссный эстет, он требовал от нас прецизионной исполнительской дисциплины, не давал проходу мельчайшим элементам неряшливости и распущенности, он просто убивал взглядом любые проявления нашей неаккуратности или беспечности.

Как и всякую пирамиду, мы начали строительство с головы, с вершины. Вершина нашей Пирамиды Духа по проекту должна быть увенчана Совершенством. Кого положить в голову? На этот вопрос ответ давно был готов: Иисус! Это было ясно, как день. Но можно ли рисковать? Нельзя. Нельзя было допустить, чтобы венец нашей Пирамиды, Храма с Большой буквы, вдруг поблек у всех на глазах. Мало ли могло быть случайностей. Вдруг мы не все просчитали! Храм тотчас бы рухнул. Нужны были пробы и пробы, мы должны были удостовериться в своих силах, увериться в своих действиях…

И мы настойчиво продолжали бурить свои скважины, сулившие нам фонтаны духовного обновления.

– Наверное, это обошлось вам в копеечку? – спрашивает Лена.

– Это стоило баснословных, просто бешеных денег! Но ты ведь понимаешь, что все деньги планеты Земля, все ее золото и все богатства не идут ни в какое сравнение с попыткой водружения на ее шаткой оси флага совершенства.

Однажды Вит не удержался:

– Слушайте! Но зачем вам все это?! – возопил он в отчаянии, обняв ладонями свою голову своими. – Мы могли бы купить…

Жора посмотрел на него, как на старый рубль и, не меня выражения лица, произнес:

– Вит, не жадничай.

Вит тотчас умолк.

– И ваши бильдербергеры, – говорит Лена, – не отказались…

– Да, Бильдербергский клуб! Это «тайное правительство» нашей планеты, не скряжничало, не скупилось. И Бжезинский, и Киссинджер, и Рокфеллер и Буш… Да и многие другие, а их около двух тысяч, ни минуты не раздумывая, отвалили нам солидный куш…

– Правда? Без всяких споров и обоснований? – спрашивает Лена.

– У них ведь достаточно ума, чтобы понять: власть денег – ничто по сравнению с властью совершенства. Вот ведь – где истинная власть!

– Власть совершенства?

– Если хочешь – власть над совершенством.

– Но такой власти нет и не может быть, – говорит Лена.

– Пока не построена Пирамида.

– Ну и?..

– И пришел долгожданный час выбора наших клонов. Наконец-то!

Срочно понадобился и источник яйцеклеток. Где их столько набрать? И эту задачу мы решили легко. Была б шея… Спрос обеспечил производство. Мы же на этом не экономили. Как только Вит сделал рекламный проект, женщины тучами предложили нам свои услуги. Тьма доноров, мириады, так сказать, самой качественной, пардон, женской икры. Дошло до международного скандала! Общественные движения, «Green peace», «Женщины мира»… Вит потом все утряс, откупился. А Жору, преуспевшему в ладах с любой женщиной, чуть не женила на себе эта самая мисс «Green реасе-200». Эта зеленоокая бестия своей красотой покорила весь мир. И у Трампа, покровительствовавшего ей, возникли сложности. Это целый роман, я потом расскажу…

Поднимитесь по ступеням материи, и вы найдете Дух.

Поднимитесь по ступеням сознания, и вы найдете Бога.

Эдуард Шюре

И вот мы еще раз, так сказать, in corpore[30], собрались все вместе – фух! И еще раз убедились в том, что готовы к рождению новой эры. Мы заждались этой минуты. Прошло немало времени, прежде чем Богу стало угодно снова собрать нас и свести всех в единый союз, связать в один узел. Прошли годы. Жора предложил по этому поводу поднять рюмку содружества.

– Лесик, скажи, – сказал он.

Лев, вставая, долго и шумно отодвигал стул, наконец, встал, улыбаясь, обвел всех взглядом. Его по-девичьи длинные ресницы по-прежнему, как и десять лет тому назад, прикрывали глаза. Он стоял и молчал, высокий, знаменитый на весь мир профессор, мачо! с большим в залысинах блестящим без единой морщины лбом и редкими седыми волосами. Высоко поднятый бокал с шампанским завис над головой Вита. Мы, глядя на Льва, выжидательно молчали. Мне вдруг вспомнилось, как много лет тому назад Архипов взял нас, Жору, Лесика и меня в научную экспедицию на биостанцию в Кара-Даге. Я впервые увидел Лесика без одежды в одних только плавках и был поражен стройностью его по-женски изящного и белого как чаячий пух тела. Это было тело балерины: ровные, стройные, длинные ноги, напоминающие ножки циркуля, узкая талия, длинный торс с точеной тонкой шеей, на которую была насажена красивая правильных пропорций гордо сидящая голова с благородными, но и довольно надменными чертами лица вассала. Или аристократа. Его кожа была шелковой, беломраморная с голубоватым оттенком, без единой складки и не выдавала никаких мышечных усилий. А пальцы плетьми висевших безвольно-безжизненных рук, казалось, доставали колен. Голый он был похож на прыгнувшую и застывшую в воздухе лягушку. Но в этом, казалось на первый взгляд, тщедушном теле таился огромный сгусток энергии: он был непревзойденным трудоголиком и впитывал знания, как губка воду. Меня поразил и его взгляд. Он пронизывал насквозь и, казалось, что Лесик знает все твои мысли. Ничего утаить было невозможно. Даже когда он улыбался, его серые, прикрытые ресницами глаза были очень серьезны. С тех пор он совсем не изменился. Профессорское пузцо, укрупнившее талию и залысины, увеличившие лоб, не портили впечатления. Он даже молчал так же! Без каких-либо лишних высокопарных слов, он провозгласил наступление новой эры. Он понимал, что здесь, в нашей компании, не нужны торжественные сладкоголосые слова о мире во всем мире, о победах над бедностью и необходимости войны с глобализацией, здесь нужны слова простые, как свет. Кто-то может сказать – как правда. Да, как правда. Правда слов – это знак судьбы, но и величия, и совершенства. Его речь всегда отличалась изяществом и простотой. Возможно, Лев даже предпочитал стать священником (однажды он в этом признался), потому что говорить проповеди казалось ему прекрасным делом. Вообще, надо признать, он так много всего знал и читал так много хороших и умных книг, что слушать его было не только интересно, но и поучительно. Мы все дорожили знакомством с ним, хотя он никого не подпускал к себе близко.