Искатели приключений - Гарольд Роббинс

Позже, в номере гостиницы, Дакс не преминул кольнуть ее:

— Я не знал, что ты такая религиозная.

— С чего ты взял?

Он расстелил перед ней газету, снимок был на первой полосе.

— Здесь ты прямо-таки в экстазе. Она рассмеялась.

— Да, это правда.

— Что?

— Он был таким чистым, таким невинным — меня это взволновало, как ничто другое в мире. Глядя на нее, Дакс покачал головой.

— Никогда не пойму женщин.

Ампаро подошла к нему, положила руки на плечи, поцеловала.

— А ты и не пытайся. Так даже лучше. Сжав ладонями ее лицо, Дакс осторожно повернул его к себе, заглянул ей в глаза.

— Немного же ты изменилась с тех пор, как я знал тебя девчонкой.

Ампаро прижалась губами к его губам.

— Как мне хорошо сейчас. Если бы никогда не возвращаться домой!

Но по-настоящему Ампаро ощутила себя женщиной только в Париже. Другие города тоже были интересными и волнующими, но все это были мужские, если можно так сказать, по характеру города, с присутствием женщин они лишь мирились. А Париж — Париж был городом женщин. Сам воздух его, казалось, был напоен их ароматом, который даже выхлопные газы автомобилей были не в состоянии заглушить. Все в Париже было пронизано духом женственности, даже темп жизни.

Ампаро открыла для себя Париж, а город открыл ее. Она принадлежала именно к такому типу женщин — гордых, аристократичных, властных, с взволнованными глазами девушки и чувственным ртом закаленной светской львицы. Куда бы она ни шла, она повсюду становилась центром внимания. На ужине в ресторане. В театре. Даже в самых престижных салонах моды именитые мэтры лезли из кожи вон, чтобы только заслужить ее благосклонную улыбку.

Дакс предпочитал держаться в стороне, пока Ампаро блистала в обществе. На одном из приемов он услышал позади себя знакомый голос.

— Она очень красива.

Он с улыбкой обернулся. За его спиной стояла Жизель, протягивая к нему руки. Дакс взял их в свои, поцеловал Жизель в — одну щеку, затем в другую, по французской моде.

— Спасибо тебе. Ты и сама великолепно выглядишь. Жизель легонько потрясла головой.

— Но уж не как она. А морщинки — вокруг глаз, вокруг рта?

— Чепуха, ты прекрасна, как всегда.

— Не лги мне, Дакс, — она улыбалась, — я ведь профессионал. Мое лицо — это мой бизнес.

— Тогда эти морщинки только ты и можешь разглядеть. Весь остальной мир должен быть слеп.

Обернувшись, Жизель вновь посмотрела на Ампаро.

— Ты счастлив с ней, Дакс? Именно о такой ты всегда мечтал?

— Я счастлив.

— Но ты ответил не до конца. Он молча смотрел на нее.

— Хорошо, — сказала Жизель после паузы. — У меня не было права задавать такой вопрос.

Подошел официант с подносом, уставленным фужерами, полными шампанского. Дакс взял два, передал один Жизель.

— За тех, кто нас помнит. Она быстро выпила.

— Мне нужно идти.

— Но ты только что пришла.

— Я совсем забыла, у меня назначена встреча, — она повернулась к двери, но тут же передумала; в глазах ее Дакс заметил блеснувшую влагу. — Я хотела бы увидеть тебя до того, как вы уедете из Парижа.

Дакс собрался ответить, но она остановила его движением руки.

— Не в такой обстановке. У меня. Я знаю, что по вечерам ты очень занят, но мой адрес не переменился. Когда-то ты знал, как пробираться туда по утрам.

С этими словами она ушла. А он стоял и смотрел ей вслед.

Через несколько минут к нему подошла Ампаро.

— Кто была эта женщина, с которой ты только что разговаривал?

— Жизель д'Арси, кинозвезда.

— Это я знаю, — нетерпеливо проговорила она, — но кто она для тебя?

Дакс обратил свой взор на жену, помолчал.

— Я жил с ней во время войны.

— Но ты же не собираешься вновь с ней встречаться, не правда ли? Он улыбнулся.

— В общем-то нет, однако если ты сама заговорила об этом, то, в конце концов, идея не так уж и плоха.

— Я убью тебя, если ты сделаешь это, — яростным шепотом проговорила Ампаро. — Она влюблена в тебя по-прежнему!

Дакс громко расхохотался. Но перед самым отъездом из Парижа он вспомнил, что к Жизель так и не сходил.

Через три дня после их возвращения в Кортегуа войска Северной Кореи пересекли 38-ю параллель.

Ампаро вихрем ворвалась в кабинет отца, разметав в стороны стоявших на страже солдат. Хлопнув дверью, она размашистым шагом подошла к столу, за которым сидел президент.

— Ты отсылаешь его в Нью-Йорк! — она кипела от злости.

Президент пожал плечами.

— Ему нужно быть там перед тем, как он отправится в Корею. Я тебе уже объяснял.

— Он поедет один? Отец кивнул.

— Я говорила, что одного его не отпущу!

— Он едет по делу.

— Ты же знаешь, что из этого получится! — Она уже кричала. — Ты же знаешь, что он за человек!

— Так что же? — голос его звучал совершенно равнодушно. — Это твои проблемы.

— Я еду с ним!

Впервые за то время, что Ампаро пробыла в кабинете, президент позволил себе проявить чувства простого смертного. Он поднялся, обогнул стол и подошел к дочери.

— Ты останешься здесь и займешься своими собственными делами!

— Нет! Ты хочешь разрушить мой брак точно так же, как ты разрушил все в моей жизни! Если он завтра уезжает, я еду с ним!

Неожиданно резким движением он схватил руку Ампаро, заломил ее за спину, а другой рукой отвесил дочери пощечину, отчего та очутилась на полу возле двери. Когда же Ампаро попыталась подняться, он поставил ей на грудь ногу, упираясь носком ботинка в шею. Холодно проговорил:

— Слушай, ты, шлюха, ты сделаешь так, как я тебе сказал. Не для того я так далеко зашел, чтобы позволить какой-то молоденькой дурочке, у которой зудит между ног, вмешиваться в мои планы. Я не остановлюсь ни перед чем, даже если тебе придется всю свою оставшуюся жизнь провести за решеткой.

— Ты не посмеешь, — прошептала она, но в голосе ее зазвучал страх. — Я ведь все-таки твоя дочь. Зубы его блеснули в улыбке.

— Да ну? И кто это утверждает? Я и только я. Всем известно, что твоя мать была всего-навсего обыкновенной шлюхой. Единственное, что мне нужно сделать, это заявить, что произошла ошибка, что все эти годы меня обманывали.

Ампаро смотрела на него и молчала. Он как бы нехотя убрал ногу и вернулся к столу. Она поднялась с пола, не сводя с отца взгляда, и направилась к двери, но его голос остановил ее: