Зачем убили Джона Кеннеди. Правда, которую важно знать - Джеймс Дуглас

Гувер уже мог подозревать, что письмо Освальда, как и история с Мехико, продолжением которой оно являлось, было сфабриковано ЦРУ, и последствия этой фальшивки крайне опасны. В беседе с Джонсоном он преуменьшил значение письма, упомянув его менее важные фрагменты, в которых «Освальд» жалуется, что ФБР допрашивает его жену{1144}. Гувер не стал упоминать о контактах предполагаемого убийцы с Костиным-Костиковым в Мехико, которые с первого же взгляда указывали на участие Освальда в советском заговоре.

Когда Ли Харви Освальда арестовали в Далласе и американская пресса назвала его убийцей президента, в высших эшелонах советского руководства поняли, что письмо Освальда, 18 ноября доставленное в их посольство, наверняка было придумано, чтобы их подставить. Реакция Советов на ситуацию, опасность которой они поняли сразу после Далласа, оставалась неизвестной до самого конца XX в., когда Советский Союз распался. Основная часть долгое время засекреченных документов, которые президент России Борис Ельцин неожиданно передал президенту США Биллу Клинтону во время их встречи в Германии в июне 1999 г., была посвящена этой реакции{1145}.

Как видно из переданных Клинтону архивных советских документов, во вторник, 26 ноября 1963 г., спустя день после похорон президента Джона Кеннеди, советский посол в США Анатолий Добрынин[66] отправил из Вашингтона в Москву телеграмму с грифом «совершенно секретно / высший приоритет». Темой телеграммы было подозрительное письмо Освальда, полученное советским посольством за четыре дня до убийства.

Добрынин телеграфировал в Москву:

«Прошу вас принять к сведению письмо Освальда от 9 ноября, текст которого был переслан в Москву по каналам наших ближайших соседей [по соображениям безопасности].

Это письмо – явная провокация: оно создает впечатление, что мы поддерживали тесную связь с Освальдом и использовали его в каких-то своих целях. Оно абсолютно не похоже на все остальные письма, которые посольство ранее получало от Освальда. Также сам он никогда не посещал наше посольство. Подозрение, что письмо является подделкой, подкрепляется тем фактом, что оно напечатано на пишущей машинке, в то время как другие письма, которые посольство получало от Освальда, были написаны от руки.

Создается впечатление, что это письмо сфабриковано теми, кто, судя по всему, замешан в покушении на президента. Возможно, Освальд сам написал это письмо под диктовку, в обмен на какие-то обещания, и затем, как мы знаем, его просто устранили, когда необходимость в нем отпала.

Компетентные органы США, вне всякого сомнения, знают об этом письме, поскольку корреспонденция посольства является объектом постоянного надзора. Тем не менее в настоящее время они не используют эту информацию. Также они не запрашивают у посольства информацию о самом Освальде; возможно, они ждут другого момента»{1146} (курсив как в русском оригинале).

«Компетентные органы США», начиная с Линдона Джонсона и Эдгара Гувера, разумеется, знали о провокационном письме, которое, о чем в свою очередь были осведомлены Советы, прошло через фильтр американских разведслужб, как проходила вся корреспонденция посольства. Мы знаем, что Гувер сообщил Джонсону о письме в разгар его первого рабочего утра на президентском посту. Добрынин не только увидел в письме явную фальшивку, состряпанную убийцами Кеннеди (либо продиктованную Освальду «в обмен на какие-то обещания» до того как «его просто устранили»). Советский посол уловил растерянность «компетентных органов США», не знавших, как обращаться с сомнительным мексиканским свидетельством, содержавшимся в письме. Согласится ли правительство США, теперь возглавляемое Линдоном Джонсоном, обвинять Советский Союз в убийстве Кеннеди, как, несомненно, планировали сценаристы убийства?

Пока советские лидеры размышляли над этим вопросом и тем, как им следует отреагировать на то, что их подставляют, Джонсон решил забраковать состряпанное ЦРУ мексиканское доказательство советского заговора. Он очень хорошо понимал, как на него начнут давить ястребы, если раскроется коммунистический заговор с целью убийства Кеннеди. О том, как сильно мексиканская история занимала Джонсона в его первый рабочий день на посту президента, можно судить по меморандуму, который директор ЦРУ Джон Маккоун продиктовал спустя два дня{1147}. После тревожного звонка Гувера в 10:01 президент уже в 12:30 встретился с Маккоуном для того, чтобы более подробно ознакомиться с «информацией, полученной из Мехико»{1148}. История в Мехико заставила Джонсона создать специальную комиссию для расследования обстоятельств убийства – идея, которой он вначале противился. В телефонных беседах с председателем Верховного суда Эрлом Уорреном и сенатором Ричардом Расселом Джонсон упомянул информацию из Мехико, которая, как он боялся, может стать поводом для ядерной войны и требует создания специальной комиссии{1149}. Он сказал Расселу: «И мы должны убрать это [вопрос убийства Кеннеди] со сцены [Мехико], где они подтверждают, что Хрущев с Кастро делали то и делали это, и толкают нас к войне, которая может убить 40 млн американцев за один час»{1150}.