Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг. - Николай Платошкин

В общении с советскими лидерами Ульбрихт вел себя очень самостоятельно и открыто высказывал несогласие, если думал по-иному.

Как и Гомулка, Ульбрихт с тревогой следил за начавшейся в ЧССР разнузданной антикоммунистической и антисоветской кампанией в СМИ и, конечно, не мог этого одобрить.

10 марта 1968 года посол ГДР в Чехословакии Флорин сообщал в Берлин о положении в ЧССР: «Активность оппозиционных сил в последние дни усилилась и все более принимает открытые контрреволюционные черты. Имеют место и систематические выпады против органов государственной власти, их представителей, против основ социалистического общества и против основных вопросов социализма… Под девизом „борьбы с консерватизмом“ и за „безграничную демократию“ требуется отстранение президента республики, министра национальной обороны, председателя профсоюзов и других товарищей… Противник увеличил свои усилия для того, чтобы развалить армию и элиминировать ее как орган власти. При этом, в частности, используется дело Шейны… Начальник отдела безопасности ЦК Мамула был смещен уже три недели назад. После отставки он совершил самоубийство… Пресса вообще, как минимум центральная пресса, телевидение, радиовещание, ЦТК (государственное информационное агентство ЧССР – Прим. автора.) и ряд журналов находятся в руках враждебных сил…

Однозначно очевидно, что вражеские силы направляются централизованно. Возможно, существует как открытый центр, так и подпольный центр. К личностям открытого центра сегодня уже можно причислить Смрковского… Шика… Гольдштюкера… (председатель Союза писателей – Прим. автора.), Пеликана (директор государственного телевидения), Когоута (писатель)…

До сих пор положение развивается так, как накануне контрреволюционного путча 1956 г. в Венгрии. Разница заключается в том, что партия в районах еще не так развалена, и в том, что ряд товарищей медленно начинают понимать, что это развитие направлено непосредственно против партии… Члены Президиума выступают на различных областных партконференциях. Их выступления до сих пор двойственны, и не предпринимаются попытки мобилизовать (массы) против оппозиционных сил. Вследствие этого партия в настоящее время не руководит борьбой против нападок вражеских сил… Надо рассчитывать на дальнейшее обострение положения…»[514]

Ульбрихт, впрочем, как и Кадар и Гомулка, бил тревогу и предлагал Брежневу немедленно обсудить обстановку в Чехословакии вместе с Дубчеком, чтобы побудить того к активной борьбе против распоясавшейся антикоммунистической оппозиции.

Советское посольство в Праге тоже писало об очень тревожном развитии обстановки в Чехословакии. В донесениях говорилось о формировании правой «группы Шика», в которую якобы входили Черник, Кольдер и Капек (при этом двое последних на самом деле оппонировали «реформаторам»).

Обстановка в Чехословакии стала предметом обсуждения на заседании Политбюро ЦК КПСС 15 марта 1968 года. В Москве, как уже упоминалось, не одобряли готовившуюся отставку Новотного с поста президента, как и ситуацию в стране в целом. Брежнев заметил: «Надежды на Дубчека не оправдываются, он может вылететь, так как события, которые происходят, им мало управляются. Ведь может случиться так, что они снимут Новотного. Они сняли прокурора, начальника КГБ, на очереди Ломский (министр обороны – Прим. автора.), а потом и за Дубчеком дело»[515].

Политбюро посчитало целесообразным обратиться с письмом в адрес Президиума ЦК КПЧ. В нем Б. Н. Пономарев предложил: «…сказать, что у них начался разгул в печати, по радио и телевидению, сказать, что все это направлено на отрыв Чехословакии от социалистического лагеря, от СССР, сказать яснее и подробнее об этом… Сказать в письме и о том, что они находятся рядом с ФРГ». При этом следовало особо подчеркнуть, что «положение действительно очень серьезное». «Методы и формы, которыми ведется сейчас работа в Чехословакии, очень напоминают венгерские. В этом внешнем хаосе есть свой порядок. В Венгрии тоже с этого начиналось, а потом пришел первый, второй эшелон и, наконец, социал-демократы», – таково было заявление Ю. В. Андропова, имевшего за плечами горький опыт венгерских событий 1956 года (Андропов в 1956 году был послом СССР в Венгрии, с 1967-го возглавлял КГБ СССР)[516].

Итак, 15 марта 1968 года Политбюро ЦК КПСС одобрило проект письма Дубчеку, в котором его приглашали в СССР, но на этот раз не одного, а в составе партийно-государственной делегации. В Москве хотели выслушать точку зрения всех основных руководителей Чехословакии. На пленуме ЦК КПСС 6 апреля 1968 года Брежнев говорил: «…мы придавали особое значение тому, чтобы во встрече принял участие не один т. Дубчек, с которым мы и до этого неоднократно беседовали, но и другие деятели из Президиума ЦК КПЧ»[517]. В Москве начали оправданно подозревать, что Дубчек не знакомит с ходом и итогами своих переговоров с советскими лидерами других членов Президиума ЦК КПЧ.

Но, прежде всего, в Москве вызывала тревогу фактическая отмена цензуры СМИ и обрушившийся, в том числе и на СССР, поток не всегда достоверной, а подчас и откровенно лживой критики.

Например, чехословацкая печать, в том числе и партийная, стала весной 1968 года обвинять СССР еще в более тяжком преступлении, чем дело Шейны. Как мы уже упоминали ранее, появились статьи о том, что любимый всем народом министр иностранных дел и сын первого президента ЧСР Ян Масарик вовсе не покончил жизнь самоубийством в марте 1948 года, а был вытолкнут из окна некими «сотрудниками советских органов госбезопасности». Основанием для этих публикаций послужила вышедшая в западногерманском журнале «Шпигель» статья чехословацкого эмигранта, писавшего под псевдонимом. Никаких доказательств таинственный автор статьи не привел, тем не менее 16 апреля 1968 года в центральном органе КПЧ «Руде Право» журналист Иржи Хофманн[518] написал: «Высшие интересы настоятельно диктуют, чтобы выяснилось, не действовали ли в случае Яна Масарика бериевские „гориллы“. Конечно, в любом случае необходимо – и завтрашний день это подтвердит – описать их деятельность в более позднее время»[519].

За «советский след» в деле Яна Масарика ухватился и уже упоминавшийся выше философ Иван Свитак. Отсутствие фактов в подобного рода статьях заменяли хлесткие выражения типа «бериевских горилл».

Повторим, что чехословацкая генеральная прокуратура в 1968 году под давлением общественности провела новое расследование обстоятельств гибели Яна Масарика (причем были допрошены и чехословацкие эмигранты на Западе, включая секретаря Масарика) и полностью подтвердила результаты следствия 1948 года: министр случайно соскользнул с подоконника своей ванной комнаты.