Джаханнам, или До встречи в Аду - Юлия Латынина

– Как поживает мой бизнес? – внезапно спросил чеченец Травкина.

– Твоего бизнеса больше нет. Своих людей ты сильно подставил.

– А что мой дом?

– Я побывал в твоем доме, – сказал Яковенко. – Там пока не застрелили никого, кроме твоей овчарки. Кстати, чего ты держал собаку дома? Нечистое же животное, по вашим понятиям.

Руслан сосредоточенно рассматривал пульт в своих руках.

– Мой дом оформлен не на меня, – сказал чеченец, – неделю назад я оформил его на Милу. И бизнес тоже переписан на Милу. А теперь скажи, Никита, что сделает с Милой Рыдник, если мой брат ее отпустит?

Яковенко и Травкин переглянулись.

– Ты не знаешь, что ответить? Тогда отвечу я. С моей русской женой сделают то же, что с моей немецкой овчаркой.

Травкин откашлялся.

– Я слишком долго жил среди русских, – сказал Руслан, – мне плевать на то, что священно для большинства моих соплеменников. Я сплю с кем хочу, я не держу уразу, и когда мне вчера сказали, что если я засну без молитвы, то шайтан помочится мне в ухо, я ржал полчаса. Но я не допущу, чтобы после того, как я погибну, мать моего будущего ребенка насиловали пьяные солдаты. Я не допущу, чтобы Рыдник дотронулся до нее хоть пальцем. Лучше я убью ее сам. Назови мне способ спасти мою жену, Никита, и можешь забирать автобус снаружи.

Травкин помолчал.

– Я могу увезти ее к себе, – сказал глава «Дельфинов».

– На базу? Это которая на Дальней?

– Ты зачем спрашиваешь, Руслан? Хочешь долбануть по ней «Градом»?

– И что помешает Рыднику арестовать мою жену?

– Не посмеет.

– Допустим, не посмеет. А на что она будет жить, когда все кончится? На что будет жить ее ребенок?

– Тебе стоило подумать об этом перед тем, как отправиться на завод.

– Ты прекрасно понимаешь, что я оказался здесь случайно.

– Ты застрелил офицера.

Руслан помолчал. Потом левой рукой полез куда-то за пазуху. Яковенко напрягся, но все, что достал Руслан, были несколько листов бумаги.

– Это не моя фирма устанавливала систему безопасности завода, – сказал Руслан. – По ящику десять раз сказали, что она моя, но это не так. Все деньги за работы получил Рыдник, а моя компания была просто инструментом для перевода этих денег. Именно поэтому он не мог найти нормального подрядчика. Он взял все деньги, а мне сказал: «Ну, ты чего-нибудь там сделай бесплатно». И сейчас он изымает документы об этом в рамках борьбы с терроризмом. Но часть платежек осталась на заводе. Вот они.

Несколько аккуратных листков бумаги в прозрачной пластиковой папке легли на деревянный стол меж осколков стекла.

– Я не могу подписать с тобой договор, Никита, – сказал Руслан, – никто не будет соблюдать обещаний, данных мертвецу, если не захочет. Но если ты получишь эти бумаги, у тебя будет чем пригрозить Рыднику. Поклянись, что если ты уедешь из города, ты заберешь ее с собой. Поклянись, что если ты останешься, то не отдашь ее Рыднику и не заберешь у нее больше трех четвертей бизнеса.

– Я оставлю ей половину. Обещаю, – сказал Травкин.

Чеченец улыбнулся, как-то бледно и криво.

– Договорились, – сказал он.

Когда они вышли на улицу, автобус с распахнутой дверцей все так же стоял у проходной, и в тридцати метрах за ним сверкали фары джипа. Руслан вынул из кармана ключи и кинул Травкину.

– Садись и езжай, – сказал чеченец.

Травкин, не двигаясь, стоял с ключами в руках. Чеченец, видимо неверно истолковав его позу, усмехнулся, снял с самодельного пульта крышку и вытащил оттуда батарейку. Яковенко понял, что жена Руслана все это время сидела в автобусе. С минуту они стояли в десяти метрах, глядя друг на друга, – совершенно безоружный боевик и два русских офицера, и Яковенко невольно сжал пальцы, настолько сильным, почти животным, было его желание сломать этому человеку шею. Послышался хруст – и Яковенко проследил глазами, как падает в снег раздавленная его пальцами пластиковая бусина. Руслан неторопливо, чтобы не вспугнуть выстрел, полез в карман куртки и также неторопливо вытащил оттуда мусульманские четки с белыми нефритовыми костяшками.

– Возьми, – сказал Руслан, – а то тебе может не хватить.

– Я возьму их с твоего трупа.

Руслан, пожав плечами, опустил четки в карман. Джип, напоминая о себе, моргнул фарами. Рядом внезапно шевельнулся Травкин.

– Знаешь, Руслан, если ты хотел сохранить свой бизнес, тебе не надо было брать в руки автомат.

– В жизни каждого вайнаха, – спокойно ответил Руслан, – наступает время, когда приходится выбирать, кто он. Враг русских или предатель собственного народа. Я выбрал и рад, что карта легла так. Я предпочитаю получить пулю в лоб, а не в спину.

* * *

Совещание штаба проходило в небольшом классе, наименее пострадавшем от взрыва и увешанном познавательными картинками из жизни английского языка.

Плотников не присутствовал – нарезавшись ерша, дрых в соседней комнате. Генерал Терентьев появился один раз, просунул морду в дверь, неопределенно произнес: «А, решаете – ну решайте», – и отбыл. Генерал мучительно переживал за совершенную им страшную ошибку, которая заключалась в том, что он не послал Яковенко на смерть во главе «красной» группы, а выгнал его с позором до штурма. Если бы Яковенко погиб, все случившееся можно было б списать на халатность майора, саботировавшего мудрый приказ начальства. Генерал вновь и вновь проигрывал в уме моменты принятия рокового решения, тем самым нарушая основное правило вверенного ему подразделения: никогда в середине операции не думай, в чем ты ошибся, думай только, что надо делать сейчас.

Из москвичей на совещании присутствовали только командиры «белой» и «синей» групп. Кроме них, в наличии имелись: командующий Охотским флотом вице-адмирал Соколов, командующий погранвойсками (их еще не успели структурно переподчинить ФСБ) генерал-майор Шубиков, командующий округом генерал армии Веретенников, губернатор Озеров, командир спецназа ГРУ «Дельфин» полковник Травкин и еще пяток советчиков из Москвы.

Генерал Рыдник вошел в класс стремительно, утирая красное с мороза лицо. От него пахло потом и водкой, – едва сев в машину, он высосал полбутылки и ничего даже не почувствовал.

Несколько секунд Рыдник молчал, оглядывая собравшихся, а потом брякнул:

– Халид Хасаев больше не соглашается отпустить заложников. Он снова требует независимости Чечни. В противном случае он угрожает отравить город сероводородом, произведенным на заводских установках за последние сорок восемь часов.

– Это реально? – спросил генерал Веретенников.

– Судя по всему, да.

– Это то, о чем предупреждал Баров? – осведомился Травкин.

– Это то, что устроил Баров, – заорал Рыдник, – никогда черножопые не додумались бы до этого сами! Да кто они такие, они… им коз по горам гонять. Этот Баров, чертов химик, он просто сотрудничает с террористами!