Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский

Аллегория грома как живого существа с человеческими чертами заинтересовала ребят, они сидели с открытыми ртами. Алеша подождал и продолжил:

Ребята закричали:

— Это совсем как теперь на улице гроза!

Лешка первым горячо захлопал, он заранее знал конец стиха. Ребятам эта история показалась очень забавной, они подхватили аплодисменты, зашумели:

— Еще, еще про что-нибудь!

Алеша читал стихи больше часа, а они все не хотели его отпускать. Потом он раздарил им свои книжки, изданные в издательстве «Малыш». Когда дети стали одеваться, чтобы расходиться по домам, Лешка не отходил от дяди, гордо поглядывал на своих приятелей и хвастливо говорил им:

— Это мой дядя.

* * *

Если Лиля бывала свободна от дежурств в больнице, она, Алеша и Лешка ходили куда-нибудь развлекаться втроем. Со стороны могло показаться, что это счастливая семья, родители с сыном. И маленький Лешка тоже считал, что они одна семья, ему это было очень приятно и казалось естественным. Во время этих прогулок он становился мостиком, сближающим Алешу с Лилей, забота о нем их объединяла. Гуляя с ребенком, они вовлекались в общие разговоры, смеялись над его детскими проделками, ходили под ручку, иногда даже держались за руки. И обоим это было приятно. И тоже казалось естественным.

Августа уже много лет расстраивалась, что Алеша никак не женится, что у него нет детей:

— Помнишь, я тебе говорила: в двадцать лет ума нет — и не будет, в тридцать лет жены нет — и не будет, в сорок лет денег нет — и не будет. Тебе уже за тридцать, пора обзаводиться семьей.

Теперь, наблюдая сына в компании с Лилей и Лешкой, она с хитрой улыбкой говорила ему:

— Ты не только выглядишь как Лешкин отец, но все больше кажешься мужем Лили.

— Мама, о чем ты говоришь, каким мужем я могу казаться для своей сестры?

— Вы с Лилей даже не замечаете, как похожи на одну семью.

Августа утаила от него то, в чем ей призналась Лиля:

— Знаешь, Авочка, очень мне тяжело быть одной. Когда мы гуляем втроем с Алешей и Лешкой, во мне возникает ощущение, что я опять семейная женщина, что у моего сына есть отец. Иногда я даже себя одергиваю: какие глупости! Как это мой брат Алеша может мне казаться мужем, даже в фантазиях? Только ты ему этого не рассказывай. Наверное, мне так и суждено доживать жизнь одной, без мужа. Это ужасно.

Когда Августа услышала это от Лили, она подумала: «А почему бы им не пожениться? Они ведь троюродные. Мой сын сразу обрел бы хорошую жену и сына. Как я была бы счастлива за них! Да и Павлик, наверняка, тоже». Однажды она сказала об этом Павлу:

— Мне кажется, что Лиля и Алеша хорошая пара, я была бы рада, если бы они сошлись.

Павел, как всякий мужчина, многого не замечал в личных отношениях людей и совсем не думал о союзе дочери с племянником. Он поразился, у него вытянулось лицо:

— Ты имеешь в виду, чтобы они поженились?

— А почему нет? У твоего внука появился бы отец, и дочь была бы не одна и счастлива.

— Как же так?.. Они же троюродные!

— Ну и что? Разве так не бывает?

— Вообще-то, бывает. У евреев много таких браков.

— Не только у евреев. Чарльз Дарвин был женат на двоюродной сестре, они прожили счастливую жизнь и наплодили много детей.

Упоминание о детях совсем озадачило Павла:

— Ты думаешь, у Лили с Алешей могут быть дети?

Августа засмеялась:

— Как ты растерялся. Нет, о детях я не думаю. Это абсолютно их дело.

— Но, Авочка, твоя мысль… Это все так неожиданно… — Павел замолчал, и видно было, что задумался о чем-то, а потом сказал: — Я вот думаю, что Маша сказала бы на это?

Августа поняла, как далеко в прошлое уходили его мысли, она обняла его:

— Я уверена, что Маша была бы рада за них. Это вы, мужчины, не думаете о таких делах. А вот Маша думала бы. Мне кажется, что Лиля тоже все больше думает об этом.

Но говорить об этом с Лилей она ему не разрешила:

— Мы не имеем права намекать им на такое решение. Это их жизнь, их судьба.

Моня Гендель придумал новую хохму и разыгрывал ее в трамвае или троллейбусе. Стоя в мрачной, молчаливой толпе пассажиров, он вдруг неожиданно обращался к кому-нибудь и деланно наивным тоном громко спрашивал:

— Извините, вы не слышали, цены на мясо и масло не понизились?

Обескураженный пассажир или пассажирка смотрел на него растерянно:

— О чем вы говорите?

— Я говорю, мясо и масло еще не подешевели?

— Почему они должны подешеветь? — удивлялся собеседник.

— А как же, ведь говорили, что повышение цен будет временное.

Сказав это, Моня тут же выходил из вагона, а вслед ему люди горько усмехались и начинался глухой ропот:

— Подешевеют, как же! Держи карман шире. Все средства на заграницу разбазаривают, а нам скоро жрать нечего будет.

Никита Хрущев заверял в своих выступлениях: «В стране уже наступила полная победа социализма», «нынешнее поколение будет жить при коммунизме». Но среди людей царило полное разочарование и нарастало недовольство властью, никаких улучшений никто уже не ожидал, остряки изощрялись в анекдотах про Хрущева.

Больше всего недовольство проявлялось в прибалтийских республиках. После окончания войны с Германией в Литве, Латвии и Эстонии прошли массовые аресты, тысячи людей были сосланы в лагеря. В республики было переселены русские, что только добавляло градуса к озлобленности коренных жителей. В Прибалтике, особенно в Литве и Латвии, оставалось много евреев, которые вернулись после войны, хотя многие переехали в Польшу, по соглашению между правительствами, принятому в 1945 году.