Благословенный камень - Барбара Вуд

— Стой, — слабым голосом закричал Мэтью, еще не веря, что упустил его. — Пожалуйста! — Он заплакал. Столько еды! Он спас бы их всех! Но он плохо целился. И промазал.

А потом он заметил в снегу кровавую дорожку.

Из последних сил Мэтью побежал в лагерь, спотыкаясь и падая в снег. Вокруг трупа Хельмута Шумана уже собралось несколько мужчин, мистер Бенбоу держал в руках большой нож. Женщины рыдали у костра.

— Стойте! — закричал Мэтью.

Он, торопясь, рассказал им о медведе, но некоторые засомневались.

— Раненый медведь слишком опасен, — сказал цирюльник Ааренс. А Чарли Бенбоу добавил:

— Я видел, что раненый медведь может сделать с человеком. Это самоубийство, док.

Брет Хэммерсмит сказал:

— А почему бы вам самому не пойти? Разыщите его по-быстрому, а потом возвращайтесь за нами.

Мэтью смотрел в их запавшие глаза и изможденные лица, на которые голод уже наложил печать безумия. Он понимал, что они не будут дожидаться его возвращения, — они просто хотят отделаться от него.

— Я слишком ослабел, — сказал он, и это была правда. — Больше чем на еще одну прогулку по снегу меня не хватит. Поэтому я прошу всех вас пойти со мной. Я сильно ранил этого медведя. Он долго не протянет. Здесь же, — и он обвел взором преисподнюю, в которую они уже спустились, — может быть, выживут наши тела, но наши души погибнут.

Эммелин тоже боялась уходить из лагеря. Он взял ее ледяные ладони в свои и сказал:

— Соберись с мужеством, Эммелин. Ради них. Если ты пойдешь, они пойдут за тобой.

— Но мне так страшно!

— Я постараюсь, чтобы все было хорошо. Ничего не бойся, любимая.

Они все же пошли за ним, утопая в снегу, — измученные голодом люди, держащиеся друг за друга, полуживые от голода. Они взяли с собой минимум вещей — одеяла, кастрюли и бережно укрытые уголья из костра. Несколько раз они хотели пойти обратно, потому что им казалось, что они заблудились в этом ослепительном белом аду. Но Мэтью нашел алевшие на снегу следы крови и уговаривал своих несчастных спутников идти за ним, обещая, что они досыта наедятся жареного мяса. Эммелин изо всех сил старалась помочь Мэтью: она брала каждого за руку, помогала им подняться с колен, говорила, что видела раненого медведя своими глазами — это была неправда — и что он уже наверняка сдох. Нужно пройти еще совсем чуть-чуть… еще несколько футов… еще несколько шагов… еще один шаг… нет, нет, только не останавливайтесь, не падайте, вот, держитесь…

Рут Хэммерсмит упала в сугроб и лежала неподвижно. Ее муж упал рядом с ней и сказал остальным, чтобы они шли дальше без них. Он бессмысленно смотрел на них запавшими глазами.

Полуживые люди брели дальше, почти ничего не соображая, едва реагируя на ободряющие слова Мэтью, бесчувственно проваливаясь в снег онемевшими конечностями и побелевшими от холода лицами.

По дороге упало еще несколько человек с детьми на руках. Эммелин пыталась помочь им подняться, но она слишком ослабла сама, у нее едва хватало сил, чтобы идти за Мэтью.

И когда и Эммелин и Мэтью уже стало казаться, что они проделали весь этот путь впустую, они увидели кровавый след, уходящий в пещеру.

Пока остальные стояли на безопасном расстоянии и ждали, Мэтью с Манфредом Шуманом осторожно, со взведенными винтовками, пролезли в пещеру, прислушиваясь и принюхиваясь. Медведь был там, и он был мертв.

Манфред и Осгуд Ааренс нашли в себе силы распороть ножами брюхо зверя. При виде нежных сырых внутренностей, выпавших на пол, остальные тоже пробрались к туше и, упав на пол, стали с жадностью поглощать дымящиеся кровавые кишки. Они глотали теплую сырую медвежатину с кровью и, почувствовав прилив сил, возвращались за теми, кто остался лежать снаружи. Хэммерсмиты были мертвы, остальных удалось затащить в пещеру, которая сразу же наполнилась человеческим теплом.

В ту ночь они в изнеможении уснули возле туши, а дети даже забирались внутрь, чтобы согреться. Проснувшись, они развели из углей костер, произнесли благодарственную молитву и стали разделывать медведя.

Они ели мясо прямо с ножа, отрезая куски и бросая их в огонь, но потом стали отрезать длинные тонкие полоски и сушить их над дымом, чтобы запастись медвежатиной на несколько холодных недель вперед. Кости и череп они зарыли в землю, чтобы не привадить волков, а жесткую шкуру постелили для тепла под ноги, и она покрыла почти весь пол пещеры.

Несмотря на то что теперь у них были пища и тепло, умерло еще шесть человек, когда же стало ясно, что остальные выживут, Мэтью подсчитал, сколько их осталось — пятьдесят пять мужчин, двадцать четыре женщины и пятьдесят три ребенка. На сорок душ меньше, чем было в Форт-Бриджере.

А когда солнце впервые согрело их своими лучами и они заметили у ручья первые проталины, Мэтью обернулся к Эммелин и, взяв ее лицо в свои ладони, с чувством сказал:

— Я люблю слушать твой голос, Эммелин. Я готов слушать его вечность. Пожалуйста, никогда не умолкай! В начале нашего пути я был угрюмым и унылым. И думал, что ты слишком много улыбаешься. Но именно твоя жизнерадостность не дала мне погибнуть. Я вырос во тьме среди мертвецов, ты же внесла в мою жизнь свет и радость.

— А ты, мой чудесный Мэтью, не позволял мне витать в облаках, потому что я была слишком легкомысленной и самоуверенной. Ты — моя зашита и опора.

Группа спасателей из Саттерса, которую привел один из тех, кто сбежал с Амосом Тайсом, прибыла в середине марта. Когда они выбрались к людям, его стала мучить совесть, и он рассказал властям о группе переселенцев, затерявшихся на последнем перевале. На их поиски тут же вызвались добровольцы, которые, взяв достаточно провизии и оружия, разыскали их довольно быстро.

Из ста семидесяти двух мужчин, женщин и детей, вышедших в августе из Форт-Бриджера, в живых осталось менее ста двадцати.

Спасателям рассказали, что их спас док Лайвли, что именно благодаря его мужеству и мудрости они сумели принять верное решение и пережили постигшее бедствие.

Об инциденте с трупом Хельмута Шумана никто не вспоминал.

Когда они наконец приехали в Саттерс-Милл и увидели, что в этом месте, где всех трясет золотая лихорадка, перед ними открываются новые перспективы, Мэтью в последний раз вынул из кармана Благословенный Камень.

— Ничего не вижу, — сказал он решительно.

— А что ты должен увидеть?

— Дух Камня. Видишь эту дымку, похожую на алмазную пыль? Моя мать говорила, что это и есть дух, но я вижу только отложения минералов. — Он протянул его Эммелин. — А ты что-нибудь видишь?

Она всмотрелась в кристалл и сказала:

— Долину. Зеленую долину, в которой мы начнем новую жизнь. — И она протянула ему камень обратно.

— Любопытно, — пробормотал он, пытаясь разглядеть в Благословенном Камне увиденную Эммелин долину. — Раньше я думал, что мною руководил этот камень. Хотя, наверное, все это время я сам принимал решения, и камень здесь совершенно ни при чем. Я ведь хотел поехать на запад и крутил камень аж одиннадцать раз, прежде чем он показал на запад. А когда тогда у реки Ида Тредгуд бросила тебя, и тебе нужен был провожатый… — он с улыбкой посмотрел на нее — я ведь уже знал, что попрошу тебя присоединиться ко мне. Если бы не хотел, то не стал бы советоваться с Камнем. Просто я был недостаточно уверен в себе, чтобы принять решение самостоятельно. Цеплялся все время за этот Камень. Теперь он мне не нужен.