Ночные Сорсиеры - Лана Краон

напомнило о своем владельце: никаких личных вещей, никаких фотографий или даже записей. Место было такое же пустое и обезличенное, как сам Вольф.

Дверь распахнулась, и внутрь вошел весьма статный мужчина.

– Адриан, – окликнул он парня, который стоял к нему спиной и смотрел на вид снизу. – Какими судьбами?

– Как дела в Совете? – спросил он, предположив, что Вольф наверняка провел там утро или вчерашний вечер. Лидер ковена Краон не мог пропустить церемонию четвертого этапа.

– Эванса свергли, впрочем, ты это и сам знаешь. – По шуму Аим догадался, что Вольф бросил какую-то вещь на кресло. Скорее всего, пиджак. – Он планировал избавить нас от нечисти в туманном лесу.

– Разве это плохо?

– Нет, если бы он нашел способ гуманнее, чем открывать портал из леса в человеческий мир. Да еще и другие делишки его раскрылись. Он руководил организациями, которые уничтожали ночных.

– Какой прок от ночных.

– Твоя правда. Знаешь, кого поставили на место Эванса? Марту Коулман!

– Коулман?

– Именно!

– Она же мертва.

– Теперь живее всех живых. Порхает по зданию, как мотылек, и только успевает раздавать всем подзатыльники за не вовремя сданную работу. Она тесно знакома с Розали, с той самой, с которой ты общался на вечере. И она поставила ее руководить ковеном Нуар. Предпочла девятнадцатилетнюю девчонку Хорасу Грейвсу. Его вместе с семьей выселили из замка Амаранта. Черт-те что творится.

Аим повернулся к отцу, руки он завел себе за спину. Ему потребовалось немало отваги, чтобы посмотреть Вольфу в глаза. Отец в это время сел за стол и развернулся лицом к сыну. Он поднял уставшие глаза и без интереса посмотрел на Аима. Он осмотрел его одежду: черные брюки прямого кроя, черный лонгслив из дорогой ткани, в руках пиджак. Возможно, он и почуял подвох, когда посмотрел в глаза Аима, но ничего не сказал, списав это на усталость. Не зря говорили, что глаза – зеркало души. Аим и Адриан смотрели по-разному. У Адриана глаза были со смешинкой, в них читался задор и расслабленность, иногда вина, а у Аима был жесткий, слегка печальный и сосредоточенный взгляд.

Теперь, когда он смотрел в глаза его убийцы, слова застряли в глотке. Его выворачивало наизнанку, тошнило от одного присутствия этого человека. С Редмандом, его дядей, он был намного решительнее. Действовал хладнокровно и быстро. Но это было другое. Одно дело – избавляться от марионеток, и совсем другое – от кукловода. Или же дело в том, что раньше он был бесчувственнее и поэтому безрассуднее.

– Так что, Аим, зачем пожаловал?

– Как ты узнал? – В горле пересохло, говорить было трудно.

– Вспомнил, что у Адриана сегодня встреча. Да и вообще он редко здесь появляется, только если ему нужны деньги.

Вольф так же сидел в расслабленной позе, развалившись в кресле. Он опустил руку на подлокотник и подпер ладонью лоб. Он не атаковал и не бежал. Его реакция не сбила Аима с толку, он привык видеть его чрезвычайно хладнокровным.

– Не успел выйти из леса, натворил дел. Моего кузена отстранили от должности.

Вольф разговаривал таким же тоном, каким он говорил с Аимом до всех происшествий – сыро и официально, как будто он не подставлял и не посылал его в туманный лес. А на деле припоминал Аиму его месть, которую он совершил, когда только пришел из туманного леса. Розали, Энн и Жулли остались в отеле, а он удалился для следующей миссии.

Его целью был кузен отца с женой и ее двумя сестрами. Они громче всех рыдали и просили «запереть этого монстра».

– Я заметил дыры в офисе во время прошлого визита, решил избавиться от крыс.

– Так, значит, ты нам помог? Хм. У них отобрали имущество, и они уехали в Эклипсоле. Доволен?

– Пока нет. Есть и другие.

– А ты заметил, что никто из народа не удивился, когда передали по новостям, что ты оказался преступником? От тебя этого и ожидали.

– Не видел. У меня глаза были завязаны, и я ехал в фургоне.

– Точно. Но помни: если кто-нибудь еще пострадает, Совет узнает, что это твоих рук дело, и на этот раз тебя отошлют так далеко, что назад точно не вернешься.

Его угрозы ничуть не пугали Аима, наоборот, разжигали огонь. Если бы Вольф мог доказать, что все это было дело рук Аима, он давно бы так и сделал. Но он не мог, потому что Аим был аккуратен.

– Не успеют, по крайней мере, до того момента, пока я не приду за тобой.

– Я не стану бояться тебя.

– А стоит.

Спустя продолжительное молчание его отец вдруг сказал:

– Я и не надеялся тебя больше увидеть. Помнишь, когда Совет стал рассматривать тебя на роль лидера ковена Краон?

– Ага, а тебе это жутко не понравилось и ты решил отправить своего сына на смерть. Такое не забывается.

– Что ты, Аим. Я был весьма впечатлен. Но вот Адриан… Он хотел вернуть расположение Совета себе, а действовать надо было быстро. Адриан украл артефакт, чтобы использовать его внушение на Совете. Но его засекли, он прибежал ко мне в дом. Там его сразу и связали, а следом явился ты. Одет ты был точно так же, как и Адриан на съемке камеры видеонаблюдения. У вас же была церемония выпуска.

– И ты подставил меня.

– На мне лежала ответственность. Я не мог допустить, чтобы полный световой дар Адриана затерялся и остался где-то в лесу. А потом его бы нашел кто-то другой не из нашей семьи. Если бы нашел… А, возможно, и навсегда бы затерялся. Я не монстр, Аим, я был поставлен перед тяжелым выбором.

Аима поразила эта история. Он был уверен, что его отец долго вынашивал этот план с подставой, но все оказалось по-другому.

– И что? Меня должна разжалобить твоя история?

– Я не надеюсь на твое понимание.

Аим предчувствовал беду, что отец попытается навредить ему или семье Дютэ, поэтому решил перестраховаться:

– Я состою в Совете и отвечаю за поставку ингредиентов. У меня такой доступ к артефактам, который тебе и не снился. А что, если я стану ночным? – Услышав это, Вольф сделал резкое движение вперед, будто из-под его ног вырвали ковер и он чуть ли не упал, а потом снова откинулся на спинку кресла. Слова Аима повергли его в шок. – Я всегда буду знать о твоих следующих шагах, призраки будут докладывать мне. Я буду на шаг впереди. Стану твоим ночным кошмаром, буду убирать одного за другим всех твоих родственников и друзей. А, когда ты останешься один, я