Королевская кровь. Книга 7 - Ирина Котова

– Я тогда думал, что ты все, перегорел. А ей нужна была помощь. Хотя… что тут говорить. И хотел я ее. Прости, Мартин. Погано я поступил.

– Да заткнись ты уже, – рявкнул фон Съедентент и неаккуратно почти сбросил бывшего друга на землю у стены дома. Ткнул ему в руки флягу с водой, отвернулся. Сделал несколько шагов назад, потер пятерней черные волосы, выругался болезненно, грязно, и вернулся.

– Как я тебя ненавижу, – яростно и горько выплюнул он. – Какая же ты сука, Алекс. И понимаю, что права на нее никакого не имею и винить тебя тоже не могу, а как подумаю – убить тебя хочется. Не потому что она с кем-то другим была, а потому что ты был моим другом!

– Прости, – в третий раз тихо попросил Свидерский. Взгляд он не отводил, на скулах играли желваки. – Второй раз я бы так не поступил, Мартин.

– Мне одного хватило, Сань, – безжалостно припечатал барон. – Хватит соплей. Ничего уже не исправить, и как прежде уже не будет. Встать можешь? Даю десять секунд и иду искать Вику сам.

Они вдвоем шли по маршруту – Александр, ковылявший поначалу и сжимающий зубы от боли в отходящем от паралича теле, действительно расходился, пришел в себя, да и антидот подействовал. А вокруг них по переулкам и палисадникам, залетая настолько далеко, насколько хватало резерва, летали поисковые маячки. Через минут пятнадцать, когда они уже дошли до конца маршрута и вернулись обратно, Мартин почувствовал сигнал.

Вику они нашли в тупике буквально в пяти домах от места, где пришел в себя Мартин. Она сидела, бессильно привалившись к глухой стене, и плакала навзрыд. Шагов их она то ли не услышала, то ли не могла услышать.

– Вика! – позвал Мартин. Она вскинулась, слепо начала озираться. Зрачки ее были с булавочную головку.

- Где ты? Я тебя не вижу! – в голосе ее была паника.

Александр присел перед ней, поморщился, и аккуратно дотронулся пальцами до висков. Волшебница заморгала, закрываясь дрожащей ладонью от Светлячков, взгляд ее прояснился, и она, всхлипнув, бросилась Александру на шею.

– Я так испугалась, – плакала она, – Саш. Я никогда в жизни так не боялась!

Свидерский прижал ее к себе, с неловкостью обернулся. Мартин поморщился и отвернулся.

– Когда отрыдаешься, Кусака, – сказал он со смешком через плечо, – можешь вспомнить, что тут есть еще и я. А где-то в городке еще и Малыш, которого тоже нужно спасать.

Вика со злостью посмотрела на него, вытерла слезы и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– Что случилось, Вик? – поинтересовался Александр, пока она плескала себе в лицо водой из фляги.

– И резерв, оказывается, почти полон, – сипло проговорила она и подняла глаза на Свидерского. – По пути расскажу, Сань. Мартин прав, надо идти за Максом.

* * *

Чуть ранее детский плач вывел Вику в переулок, заканчивающийся глухим тупиком. Резерв ее постепенно восстанавливался, но куда медленнее, чем должен был с накопителем. В тупике, на ступеньках дома с темными окнами, под мглой тумана сидели двое детей – мальчик лет пяти, и девочка лет трех, – и рядом с ними горел огонек свечи на блюдечке. Мальчик прижимал девочку к себе, она-то и плакала. Впрочем, и у старшего лицо было зареванным.

– Мама, мама…

Дети испугались подлетевшего Светлячка, с настороженностью глядя, как из тумана выходит незнакомая женщина. Девочка затихла, прижимаясь к брату – они были очень похожи.

– Не бойтесь, – как можно спокойнее проговорила Вика, останавливаясь неподалеку. – Я помогу. Что с родителями? Спят?

Девочка снова заплакала.

– Мама лежит и не дышит, – гундосо, совсем детским тонким голосом проговорил пацан. – Мы проснулись, а здесь темно и никого нет. Танька вон испугалась. А я вышел со свечей, думал, может увидит кто огонек. Хотел фонарик, а он не работает!

– Вот я и увидела, – Вика соображала, как это – все спят или мертвы, а детей не коснулось? Но решения этой загадки не было, и она отложила ее на потом. – Я вас выведу. Пойдемте за мной.

– Танюшка ногу порезала, – буркнул мальчик. – Я замотал как мог, но идти не может. А то я сам бы ее вывел.

– Дашь посмотреть? – мягко попросила Вика, садясь рядом с девочкой на крыльцо. Та, вытирая слезы ладошкой, застенчиво посмотрела на взрослую чужую тетю, но кивнула, протянула замотанную каким-то полотенцем ногу. А потом и вовсе перебралась на руки к Вике, пока та осматривала ступню и залечивала ее. И в конце уже обнимала за шею, доверчиво прижавшись к груди волшебницы. Она явно замерзла – кожа была очень холодной. Мальчик тоже придвинулся ближе – тело его тоже было замерзшим, и он постепенно вжался в Вику, ежась худенькими плечами.

Ей жалко было детей до слез. Девочка от покалывания в ступне ойкала, дергалась, и Вика гладила ее свободной рукой по голове. Может и правда не нужно больше этих битв и риска? И друзья правы, только она сама себя обманывает? Ее задача – лечить, а спасают пусть другие.

Нужно было выводить детей, и Вика пошевелилась. Задремавшая на груди малышка тоже подняла голову, улыбнулась сонно.

– Не болит? – спросила Виктория.

– Нет, – серьезно ответила девочка. И обняла крепче. – Тетя хорошая!

Вики засмеялась.

– Надо идти.

– А куда идти? – со страхом спросил пацан, утыкаясь лбом Вике в бок. – Посмотрите! Выход закрывают!

Голос его понизился, завибрировал, и Вика удивленно взглянула на мальчишку, подняла глаза на улицу. Ее Светлячки, освещающие тупик, тухли один за другим, успевая высветить глухую стену, перекрывающую путь, откуда она только что пришла. Она подняла голову – над ней тоже была плита. Повернулась – двери и окна в доме исчезали, затягиваясь камнем.

Ребенок на руках всхлипнул, прижался сильнее. Сбоку вжался пацан. Погас один из трех оставшихся Светлячков, а она даже руки не могла расцепить, чтобы как-то защититься или хотя бы зажечь новые. Тело слабело, мысли в голове путались.

– Тетя, мне страшно! – пискнула девочка, обнимая Вику за шею. Руки ее потяжелели, стали совсем ледяными. И перед тем, как погас предпоследний Светлячок, Виктория увидела, как прелестный ребенок на ее руках превращается в омерзительного стерниха, сжимающего ее плечо широкой зубастой пастью.

Бывший мальчик захрюкал, поднимая белесые бельма и впиваясь в бок волшебницы лапами-крючьями.

И она, в полной уже темноте, испепелила их, рыдая от страха и отвращения, вколола себе антидот, залечила раны и со всем оставшимся резервом попыталась разбить появившуюся стену.

Но ничего не получалось. Она билась до тех пор, пока снова не иссякла, и сил не хватило даже на освещение. Села на землю в полной темноте – крыльцо, как и все вокруг, исчезло, – и заплакала от собственной никчемности и бессилия.

* * *

Туманный тоннель, по которому шел Макс, закончился недалеко от дома Михея. Вокруг дома на сотню шагов тоже не было никакой мглы. Просто темнота и тишина. И мертвые птицы на мостовых.