Жаклин Кеннеди. Американская королева - Сара Брэдфорд

Смерть отца изменила Кристину. Часть ее неврозов канула в прошлое. Один из мужей описывал Кристину как «очень милую, отзывчивую девушку с деловой хваткой, приятную в общении, по-гречески дружелюбную. Настоящая дочь своего отца, но при этом обладающая женской интуицией… Трудно представить себе, каково быть наследницей огромного состояния, но при этом потерять отца, брата, мать…». Кристина унаследовала от отца не только огромное состояние, но и чутье, жесткость и отсутствие сентиментальности в том, что касалось бизнеса, вдобавок его лукавство и скрытность, а также твердую решимость урезать до минимума долю Джеки от отцовского состояния.

Кристина и ее адвокаты отрицали наличие завещания и пытались откупиться от Джеки двумя-тремя миллионами долларов. В конце концов в мае было достигнуто соглашение, где, в частности, говорилось: «Дочь и жена настоящим подтверждают, что отец и муж скончался, не оставив завещания». Один из адвокатов Джеки вспоминает: «Мне показалось очень странным, что Онассис не оставил завещания. Мы вели интенсивные переговоры четыре-пять недель и достигли соглашения, по которому ей [Джеки] доставалась одна восьмая всего имущества, только вот поди найди это имущество. Все было оформлено на подставные фирмы, офшоры и фиктивных лиц…» Адвокаты Кристины ссылались на то, что Джеки подписала отказ, который имеет законную силу, на что адвокаты Джеки возражали, «отказ не более чем мошенничество и по американским законам не имеет силы» и т. д. Грозили вчинить иск о мошенничестве и аннулировать этот отказ. Адвокаты Джеки рыскали по Европе в поисках собственности Онассиса, но, как он и предсказывал, никаких следов огромного состояния найти не удавалось. Тем не менее адвокаты настаивали на новом соглашении.

Совещания юристов, представлявших интересы сторон, проходили в штаб-квартире Онассиса в Монте-Карло. По словам Пападимитриу, «Кристина была зла как черт, считала, что, требуя большей доли, Джеки ведет себя неприлично. Коста Грацос, подзадоривая Кристину, уговаривал не уступать требованиям Джеки, но лично я думал, что Джеки по праву положен кусок пирога, и мне пришлось сражаться с Кристиной, которая не хотела делиться…».

Друзья Кристины горячо ее поддерживали. «Вообще-то это был алчный дележ прямо на могиле отца», как сказал один из них. Они твердили ей, что сдаваться нельзя. «Мы часто виделись с Кристиной, когда она осиротела, – вспоминал Таки Теодоракопулос. – Она не делилась с нами информацией, но мы все ей говорили: “Не иди на поводу у этой женщины, деньги твои, так держать”. Она [Джеки] была замужем за Онассисом семь лет, он и так потратил на нее много денег. В конце он был очень на нее зол… они почти не разговаривали, и он собирался развестись с ней. Когда он умирал в больнице, она, конечно, летала туда-сюда, но не по велению сердца, а чтобы выглядеть хорошей в глазах людей. Потому мы и говорили Кристине: “Пошли ее ко всем чертям”. Не знаю, что произошло, почему она уступила. Наверное, не хотела публичной драки». По словам Пападимитриу, это он убедил Кристину пойти на уступки: «В результате мы сошлись на приемлемой сумме, которая была куда меньше той, какую Джеки получила бы по суду…»

По новому соглашению Джеки получала больше 20 миллионов долларов, из которых часть уходила на налоги на наследство, а 500 тысяч – на адвокатов. Стороны подписали документ 7 мая 1975 года. Однако на этом история не закончилась. Спустя месяц, к удивлению адвокатов Джеки, внезапно всплыло и было признано законным завещание Онассиса. Кое-кто подозревал интригу и контры Кристины с кем-то из онассисовского окружения, что и привело к «всплытию» завещания. Адвокаты Джеки тут же позвонили юристам Кристины, намереваясь выяснить, в чем дело, на что им ответили: «Вы подписали соглашение, вопрос закрыт».

Но адвокаты Джеки отступать не собирались… Переговоры затянулись еще на два года, и наконец 5 октября 1977 года было достигнуто окончательное соглашение, по условиям которого Джеки получала еще и ежегодное содержание, хотя в 1972 году подписала отказ от всех претензий. Каролина и Джон получали по 25 тысяч долларов в год, а по достижении ими совершеннолетия эти суммы приплюсовывались к содержанию Джеки, причем все выплаты индексировались в соответствии с уровнем инфляции. Взамен Джеки отказалась от своей доли в Скорпиосе и «Кристине», а также от места в совете директоров фонда Онассиса, которое обеспечивало ей процент от прибыли, пенсию и медцинскую страховку.

Кристина в разговорах с друзьями называла Джеки не иначе, как «жадной», хотя адвокаты обеих сторон никакой жадности в требованиях Джеки не усматривали. Она вышла за Онассиса, не выдвигая никаких условий, даже отказалась заключать брачный контракт. Два миллиона в ценных бумагах, подаренные мужем на свадьбу, компенсировали деньги из фондов Кеннеди, доступ к которым Джеки потеряла, выйдя замуж, к тому же два миллиона – сущая капля в море, учитывая размеры состояния Онассиса, которое, по некоторым данным, составляло более 500 миллионов долларов. Этот брак обеспечил Джеки относительную защищенность и свободу, но отнюдь не финансовую независимость. Он же руководствовался куда более циничными соображениями. Для Онассиса Джеки стала трофеем в троянской войне, которую он много лет вел с Ниархосом, тогда как для Джеки брак был надежным прибежищем, бегством из опасной Америки в средиземноморскую фантазию о счастье, но, что важнее, в лице Аристотеля она видела фигуру идеального отца-любовника, который защитит ее и удовлетворит физически. Увы, обоих ждало разочарование. Онассис хотел получить жену-девочку, похожую на Тину, но такую же страстную и уступчивую, как Каллас, однако обнаружил, что под внешней хрупкостью скрывается сильный и независимый характер. Джеки же, хотя на людях неизменно делала вид, что все хорошо, чувствовала себя очень одинокой… в первую очередь она думала о своих детях, а Онассис, который о собственных детях не заботился, пока не стало слишком поздно, не хотел делить жену ни с кем.

Когда после смерти Аристотеля Джеки прилетела в Орли, она дала маленькую пресс-конференцию, во время которой произнесла короткую эпитафию собственному браку: «Аристотель Онассис спас меня, когда в моей жизни сгустились тучи. Он много для меня значил. Он открыл мне мир, где царили любовь и счастье. Мы пережили вместе много прекрасных минут, которые я никогда не забуду, и я всегда буду ему благодарна».

В эмоциональном плане Джеки дорого заплатила за свой второй брак, зато он дал ей силы и средства начать новую жизнь и вернуться домой – в Нью-Йорк.

Она стала настоящей жительницей Нью-Йорка. Ездила на такси, как все обычные люди. Хотела быть обычной. Еще она любила сплетни, последние новости, особенно о людях определенного круга…

Джон Фэрчайлд

При всем своем европейском лоске Джеки до мозга костей была жительницей Нью-Йорка. Именно здесь она чувствовала себя дома, здесь она прожила большую часть своей жизни, с 1964 года дом на Парк-авеню служил ей приютом. Ей нравился размеренный ход жизни огромного города, относительная анонимность и тем не менее возможность играть ведущую роль. Нью-Йорк был для нее естественными подмостками, театром ее жизни. Здесь она сумела стать самою собой, не Кеннеди и не Онассис, а той личностью, какой была на самом деле.