Песочный человек и другие ночные этюды - Эрнст Теодор Амадей Гофман

— Так, значит, — растерянно пробормотал Даниель, — верные старые слуги принуждены будут взять страннический посох!

— Разумеется, — возразил барон, — я не допущу, чтобы мне служили немощные старики, еле держащиеся на ногах; но я никого не прогоню. И не трудясь вам придется по нутру даровой хлеб.

— Меня, — воскликнул горестно старик, — меня, главного дворецкого, оставить без всякого дела!

Тут барин, намеревавшийся было уходить и стоявший к дворецкому спиной, вдруг оборотился и, весь побагровев от гнева, подступил к нему, грозя кулаком и закричав ужасающим голосом:

— Тебя, старого лицемерного негодяя, пособника моего отца во всяческой чертовщине, какой вы занимались там, на башне, тебя, который как вампир присосался к его сердцу и, быть может, предательским образом воспользовался безумием старика, чтобы вселить в него адское решение, приведшее и меня на край пропасти, — тебя следовало бы вышвырнуть как шелудивого пса!

Старый слуга, повергнутый в трепет столь ужасной речью, опустился на колени у самых ног барона, и тот, быть может, невольно, как это бывает в гневе, когда тело машинально повинуется мысли и мимикою выражает помыслы, — с последними словами поднял ногу и так сильно пнул старика в грудь, что он, глухо застонав, повалился на пол. С трудом поднявшись на ноги, он испустил странный воющий вопль, подобный крику насмерть раненного зверя, и пронизал барона взглядом, в котором горело бешенство и отчаяние. Кошелек с деньгами, что бросил ему уходя барон, старый дворецкий оставил на полу нетронутым.

Меж тем собрались жившие по соседству ближайшие родственники покойного, тело старого барона с большой пышностью перенесли в фамильный склеп под церковью в Р…зиттене, и вот, когда приглашенные гости разъехались, мрачное расположение духа, казалось, оставило нового владельца майората и он весьма охотно стал хозяйничать в доставшемся ему имении. Вместе с Ф., стряпчим старого барона, которого Вольфганг утвердил в должности и облек полным своим доверием после первой же с ним беседы, он составил подробную роспись доходов майората и рассчитал, какую часть их можно употребить на всякого рода улучшения и на постройку нового здания. Стряпчий полагал, что старый барон не мог проживать всего годового дохода и, так как в его бумагах было найдено всего лишь несколько банковых билетов на незначительную сумму, а в железном ларе немного более тысячи талеров наличными, — то, верно, где-нибудь должны быть еще спрятаны деньги. Кто мог знать об этом, как не Даниель, который, с присущими ему строптивостью и непокорством, быть может, только и ждал, чтобы его спросили. Барон был немало озабочен, что Даниель, которого он жестоко оскорбил, не столько из корысти, — ибо на что ему, бездетному старику, желавшему окончить свои дни в родовом замке Р…зиттена, такая груда денег, — сколько из мести за понесенную обиду, скорее сгноит где-нибудь сокрытое сокровище, нежели объявит о нем. Барон поведал стряпчему все происшествие с дворецким и прибавил, что, по многим дошедшим до него известиям, один только Даниель поддерживал необъяснимое отвращение старого барона к своим сыновьям, которых он не желал видеть в Р…зиттенском замке. Стряпчий объявил все эти известия совершенным вымыслом, ибо во всем свете ни одно человеческое существо не было способно хоть на йоту отклонить, а тем более направить решения старого барона; но, впрочем, он взял на себя труд выведать у Даниеля тайну сокровища, скрытого в каком-нибудь укромном месте. Но этого не понадобилось, ибо, едва только стряпчий приступил к нему, сказав: «Как же это так вышло, Даниель, что старый барон оставил так мало наличными?» — тот с отвратительной усмешкой ответил:

— Вы разумеете, господин стряпчий, ту жалкую пригоршню талеров, что вы нашли в маленьком ларце? Остальное ведь хранится в тайнике подле спальни старого господина барона! Но самое лучшее, — и тут его усмешка превратилась в омерзительный оскал, а в глазах засверкали кровавые огни, — но самое лучшее: много тысяч золотых — погребено там, внизу, под щебнем!

Стряпчий тотчас позвал барона, все пошли в спальню, и в одном углу Даниель сдвинул панель, под которой показался замок. И, когда барон, не сводя алчных взоров с блестящего замка, вытащил из кармана огромную связку ключей и, громыхая ими, стал примерять, Даниель выпрямившись и с какой-то глумливой гордостью смотрел на барона, наклонившегося, чтобы лучше разглядеть скважину. С помертвевшим лицом, дрожащим голосом он проговорил:

— Коли я собака, высокочтимый господин барон, то у меня и верность собачья! — И он подал барону сверкающий стальной ключ; тот с торопливой алчностью схватил его и без особого труда отпер дверь. Они вошли в маленькую низенькую сводчатую кладовую, где стоял большой железный ларь с поднятой крышкой. На груде мешков с монетами лежала записка. Старый барон своим хорошо знакомым старинным размашистым почерком писал:

Барон, подняв один за другим несколько мешков и роняя их обратно в ларь, тешился глухим звоном золота, потом, быстро обернувшись к дворецкому, поблагодарил его за верность, уверяя, что только клеветническая болтовня была тому причиной, что сперва он столь дурно с ним обошелся. Старик не только останется в замке в прежней должности дворецкого, но ему будет положено двойное жалованье.

— Мне надлежит сполна вознаградить тебя за бесчестье, — хочешь золота возьми один из этих мешков! — так заключил свою речь барон; потупив глаза он стоял перед стариком и указывал рукой на ларь, к которому он снова подошел, оглядывая мешки. Лицо старого дворецкого вдруг запылало, и он испустил тот ужасный воющий стон насмерть раненного зверя, как и недавно, о чем барон уже рассказал стряпчему, и тот содрогнулся, ибо ему послышалось, что старик процедил сквозь зубы: «Кровь за золото!» Барон, погруженный в созерцание своих сокровищ, ровно ничего не заметил! Даниель, трясясь всем телом, как от судорожного озноба, с наклоненной головой и смиренным видом приблизился к своему господину, поцеловал у него руку и, утирая платком глаза, словно на них были слезы, плаксивым голосом сказал:

— Ах, досточтимый, милостивый барон, на что мне, бедному, бездетному старику, золото? Но вот двойное жалованье я приму с радостью и буду отправлять свою должность рачительно и неусыпно!

Барон, не обратив особого внимания на слова дворецкого, опустил тяжелую крышку, так что загремела и загрохотала вся кладовая, и, замкнув ларь, осторожно вынул ключ, бросив скороговоркой:

— Ну, хорошо, хорошо, старик!.. Но ты ведь еще говорил, — начал барон, когда все уже вернулись в залу, — ты говорил о множестве золотых монет, погребенных там, под развалинами башни?

Старик молча подошел к маленькой дверце и с трудом отпер ее. Но стоило ему распахнуть створку, как в залу вихрем ворвалась густая снежная пороша; вспугнутый ворон, крича и каркая, залетал из угла в угол, бился черными крыльями в окно и, найдя опять открытую дверь, низвергся в бездну… Барон ступил шаг в коридор, но, едва заглянув в пропасть, отпрянул назад. «Ужасный вид — кружится голова!» — пролепетал он и, словно в беспамятстве, упал на руки стряпчего. Однако ж он тотчас оправился и спросил, устремив на дворецкого проницательный взор: «А там?» Меж тем старик снова запер дверь и, навалившись на нее всем телом, тяжко вздыхал и кряхтел, силясь вытащить исполинский ключ из заржавленного замка. Наконец справившись с этим, он обернулся к барону и, перебирая в руках большие ключи, сказал со странной усмешкой: