Противостояние. Спецслужбы, армия и власть накануне падения Российской империи, 1913–1917 гг. - Владимир Хутарев-Гарнишевский

Двенадцать лет спустя испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет справедливо писал: «Толпа, возникшая на авансцене общества, внезапно стала зримой. Прежде она, возникая, оставалась незаметной, теснилась где-то в глубине сцены; теперь она вышла к рампе – и сегодня это главный персонаж. Солистов больше нет – один хор. Толпа – понятие количественное и визуальное: множество. Переведем его, не искажая, на язык социологии. И получим «массу». Общество всегда было подвижным единством меньшинства и массы. Меньшинство – это совокупность лиц, выделенных особыми качествами; масса – не выделенных ничем. Речь, следовательно, идет не только и не столько о «рабочей массе». Масса – это «средний человек»… Стихийный рост ее предполагает совпадение целей, мыслей, образа жизни»[1460].

Теряя монополию на информацию и возможность контролировать информационные потоки, государство теряло свой авторитет, переставало быть единственным источником власти. Так же метко одной фразой, не рассматривая, в принципе, ситуацию в России, философ дал определение проблемам государства, так сходных с ситуацией последних предреволюционных лет. «Власть и подчинение – решающие условия существования любого общества. Когда становится непонятно, кто правит, а кто подчиняется, все идет бестолково, вкривь и вкось. Даже самое личное, святая святых каждого человека, кроме гениальных исключений, искажается и уродуется»[1461].

В условиях ортеговского «восстания масс» нельзя было уже точно выделить конкретную группу заговорщиков или революционную ячейку, в которой готовилось свержение самодержавия. В этой ситуации скальпель политического сыска стал непригодным инструментом для защиты правительства, требовалась дубина репрессивно-карательной системы, родившаяся в годы Гражданской войны. Но дореволюционная бюрократия трепетно относилась к формальному соблюдению законов империи. Такого предмета в инструментарии царского МВД не было да и не могло быть по определению.

ПЕРВЫЕ жандармские подразделения появились еще при Павле I, но как ведомство Отдельный корпус жандармов был сформирован 28 апреля 1827 г., когда было принято первое «Положение о корпусе жандармов». Вплоть до 1836 г. жандармские команды находились в составе внутренней стражи. Принятое в этом году по инициативе А. Х. Бенкендорфа новое положение о корпусе перевело жандармские команды в подчинение жандармским штаб-офицерам, а сам корпус с тех пор начал временами называться «отдельным»[1462]. Хотя официально наименование «Отдельный корпус жандармов» вошло в лексикон только в 1875 г.

В 1860‐е гг. рост революционного движения, многочисленные покушения на жизнь Александра II, необходимость содействовать осуществлению Великих реформ, а также неспособность III отделения императорской канцелярии справиться с ситуацией вызывают «необходимость возложить производство расследований по делам о государственных преступлениях на самостоятельное учреждение»[1463]. Началась реформа политического сыска, основным инициатором которой был граф П. А. Шувалов, занимавший пост начальника III отделения и шефа жандармов с 1866 по 1874 г.

В 1861 г. были организованы жандармско-полицейские управления железных дорог, сначала только Петербургско-Варшавской и Московско-Нижегородской. В 1866–1867 гг. они были изъяты из подчинения Министерства путей сообщения и переданы корпусу жандармов. 9 сентября 1867 г. было принято новое «Положение о корпусе жандармов»[1464], а в 1869 г. в Свод военных постановлений были внесены дополнения к устройству ОКЖ. Сформированная в 1867–1869 гг. система существовала с некоторыми изменениями вплоть до 1917 г.

В состав корпуса входили:

1. Главное управление, включавшее в себя шефа жандармов (позднее – главноначальствующего), командира корпуса, начальника штаба, его помощника, адъютантов, а также прикомандированных генералов и офицеров для поручений.

2. Управления Варшавского и Сибирского округов, расформированных в 1896–1900‐е гг. С 23 мая 1896 г. существовала схожая по функциям должность помощника Варшавского генерал-губернатора по полицейской части, который назначался из чинов корпуса жандармов.

3. Губернские, областные, уездные и городские жандармские управления трех разрядов (столичные, в крупных городах и прочие), число которых к 1916 г. достигло 76.

4. Дополнительный штат губернских жандармских управлений.

5. Жандармско-полицейские управления железных дорог, число которых постоянно возрастало в связи с увеличением протяженности государственных и частных железных дорог, и в 1916 г. достигло 33 управлений, состоявших, в свою очередь, из 322 отделений.

6. Жандармские дивизионы: Петербургский, Московский и Варшавский.

7. Крепостные жандармские команды, которых к 1916 г. было 21.

8. Две портовые жандармские команды.

9. Одесская городская конная жандармская команда. 10. Сахалинская и Камчатская пешие жандармские команды. 11. Полевые жандармские эскадроны, изъятые из подчинения шефа жандармов и находившиеся в полном распоряжении военного командования. Главноначальствующий над ОКЖ осуществлял лишь высшее руководство деятельностью чинов корпуса[1465]. В 1910‐е гг. эту должность занимал министр внутренних дел. Повседневное управление осуществлял командир корпуса при помощи начальника штаба и прочих чинов. Зачастую должность командира корпуса совпадала с должностью товарища министра внутренних дел, заведующего полицией (В. Ф. Джунковский в 1913–1915 гг.), но иногда назначался независимый командир (граф Д. Н. Татищев в 1915–1917 гг.).

Начальник штаба корпуса всегда избирался из военной среды и назначался по Высочайшему повелению, имел высшее военное образование (как правило, Николаевская академия Генерального штаба) и не служил ранее в жандармерии. По отношению к своим подчиненным он обладал правами начальника штаба военного округа. В 1913–1917 гг. было два начальника штаба – Д. К. Гершельман и В. П. Никольский. Помощник начальника, так же как и остальные офицеры штаба, назначался из опытных жандармских офицеров.