Русский всадник в парадигме власти - Бэлла Шапиро

Зимой 1891/92 г. силами ОКШ под руководством ее начальника (в 1886–1897 гг.) В. А. Сухомлинова и при участии А. А. Брусилова был совершен экспериментальный пробег от Петербурга до Новгорода; были задействованы арабская, англо-арабская, чистокровная, донская, кабардинские, рысистые, уральские и полукровные лошади. Задачи эксперимента были следующие:

1) выяснить степень выносливости лошадей различных пород, заводов и типов, в том числе с некоторыми часто встречающимися пороками;

2) определить нормальную и максимальную скорость движения и максимальную дальность переходов обыкновенной строевой лошади при условии сохранения конского состава для дальнейшей службы;

3) выявить влияние увеличения скорости движения на конский состав;

4) определить порядок восстановления сил конского состава после пробега;

5) провести сравнительный анализ физических возможностей кровных лошадей и лошадей простых пород[1828].

Результаты пробега на практике подтвердили уже известную точку зрения, согласно которой и кровные лошади, и лошади простых пород, имея свои достоинства и недостатки, при условии осмысленного учета этой специфики могут и должны использоваться в модернизированной кавалерии.

Все большую значимость приобретает верховое коннозаводство, в том числе производство строевой и особенно военно-спортивной лошади. Стоит учесть, что верховой «признавалась лошадь не по породной принадлежности, а по годности к… строевому седлу… далеко не достаточно оседлать лошадь, чтобы сделать ее верховой», — констатировал ипполог К. Г. Врангель[1829].

В целях поощрения коннозаводства вводятся специальные скаковые призы: приз государственного коннозаводства для трехлеток, приз для трехлеток чистокровной верховой породы, рожденных в России (Всероссийское дерби), частные призы (Долгоруковский, Мосоловский, им. И. И. Воронцова-Дашкова, Весенний и т. д.). С середины 1880‐х гг. скачки проводились на 15 ипподромах[1830]. В итоге, пусть и крайне медленно, «русская кавалерия постепенно вооружалась дальнобойным и скорострельным конем»[1831]. Это дало возможность при обновлении кавалерийских уставов в 1893 г. включить в них главу о полевой езде и понятие полевого галопа[1832], что знаменовало завершение очередного серьезного этапа модернизации.

Итоги развития русской кавалерии в царствование Александра III и планы по ее дальнейшему усовершенствованию излагались в «Записке о кавалерии» генерал-майора, генерала от кавалерии А. А. Бильдерлинга (начальника НКУ в 1878–1890 гг., автора «Пособия для военных разведчиков», «Вооруженные силы Германии», «Иппологического атласа»)[1833]. Согласно этому документу, «современная армия в бою и при маневрировании требует обширного пространства, вследствие чего нынешняя кавалерия должна обладать особой силой и быстротой. Сила и скорость лошадей напрямую зависят от качества самой лошади, поэтому… необходимо улучшить конский состав кавалерии»[1834]. Особое внимание предполагалось обратить на развитие военно-спортивной сферы, в том числе конного спорта и спортивного коннозаводства, которые в это время почти полностью принадлежали пространству военной культуры. «Всякий иппический спорт, скачки с препятствиями, охота и другие военные упражнения в поле — одни способны развить во всаднике и в лошади необходимые для кавалерийской службы навыки и качества. На аванпостах, в разъезде, на разведке и перед фронтом эскадрона для атаки нужны лихие наездники», — заключал Бильдерлинг[1835].

Одним из главных результатов развития русской кавалерии в царствование Александра III можно считать ее модернизацию до того уровня, который дал всеобщую уверенность в том, что «преимущества кавалерии не являются исторически исчерпанными и могут быть с большим успехом востребованы в грядущих военных кампаниях»[1836]. Интерес к национальной культуре, характерный для этого периода русской истории, послужил к тому, что составной частью модернизации кавалерии стала ее жесткая русификация. Идиллическая, лубочная русская конница перестала существовать.

Известное равнодушие к военной культуре Александра III[1837] в какой-то мере компенсировалось увлечениями и личными склонностями его августейшей супруги Марии Федоровны. Основные ритуалы имперского милитаристского сценария стали в том числе и женской сферой деятельности[1838]. Одним из таких ритуалов было Высочайшее полковое шефство, тесно связывающее Романовых и вооруженные силы империи[1839].