Большой круг - Мэгги Шипстед

–Яслышал, флот вышел сегодня утром, ноиз-за этого повернул назад.– Он бросил полный упрека взгляд назалитые дождем окна.– Незавидую бедолаге, выдавшему метеопрогноз.

Мэриен кивнула. Она неиспытывала особого интереса кнаступательной операции, хотя понимала, ее нужно провести, если война вообще собирается заканчиваться. Она немогла заставить себя бояться заКалеба. Гибель Джейми приглушила все. Только впостели сКалебом она чувствовала какую-то жизнь, еще иногда ввоздухе привиде неодушевленного великолепия: облака, отороченные снизу дождем; толстый, какслизняк, сгусток розового света угоризонта, который, наливаясь желтым, становился луной; далекие, полные молний облака; то, что существовало независимо отвойны, существовалобы, даже еслибы исчезли люди. Обовсех страданиях впрошлом она могла сказать только одно: все кончилось, ихорошо. Наступательная операция тоже когда-нибудь кончится.

–Ялетал вовремя Большой войны,– сказал летчик.– Иникогдабы неподумал, что увижу войну еще больше.

Риторика– большая, больше– раздражала Мэриен, хотя она понимала, он всего лишь пытается выразить масштаб.

–Я, наверное, вваших глазах ужасно старый,– продолжил летчик.

Неприкаянный ив тоже время кокетливый. Мэриен бросила взгляд наего обручальное кольцо иответила:

–Нет.

Возраст перестал иметь значение. Молодые ближе ксмерти, чем старики.

Летчик все вертел свой стакан накартонной подставке, иМэриен решила, он собирается сдухом, чтобы пригласить ее ксебе. Шла война, такое нельзя исключать. Аесли ощущение жизни можно получить отего тела?

–Хочешь подняться сомной?– спросилаона.

Он вскинул голову:

–Видимо, отказ непринимается? Хочешь что-нибудь выпить, отметить, так сказать?

Она уже чувствовала усталость, уже жалела оприглашении, ноидти впустую комнату было еще хуже.

* * *

Наследующий день потолок изоблаков отодвинулся отземли. Доставив наконец «Веллингтон», она на«Фэрчайлде» вернулась вХамбл. Навсех мелькавших внизу аэродромах вюжном направлении выстроились бесконечные вереницы самолетов, черно-белыми полосками блестели свежевыкрашенные крылья.

Отберега кЛа-Маншу тянулись ряды кораблей, стрелы кильватеров нацелились наФранцию. Дороги забили танки, грузовики, джипы, они поднимались потрапам, их заглатывали трюмы.

Ночью долго слышался гул двигателей. Утром все исчезло.

ДЕВЯТНАДЦАТОЕ

Аделаида Скотт жила вМалибу, ноне набеспардонно прибрежной авеню свычурными домами, ана живописно запущенной сельской улице ксеверу отавтострады Пасифик Коуст, зарыбацким пирсом итем рестораном «Муншэдоуз», где Мэл Гибсон, напившись, разразился нацистской тирадой вадрес полицейского, который его итормознул, за«Нобу», завсеми известными пляжами, вверх отшоссе, наддымчато-синей равниной океана. Ввоздухе пахло полынью, пылью исолью. Когда Аделаида открыла дверь, издома выбежали три пятнистые дворняги и, облаяв меня, принялись обнюхивать кусты.

–Какдоехали?– спросила хозяйка.

Ритуальное начало любого лос-анджелесского разговора одорогах ипробках.

–Раньше ядержала мастерскую вСанта-Монике,– сказала она,– нодорога стала непереносимой, ияперебралась вОкснард. Его преимущество втом, что он значительно дешевле итуда очень удобно ездить. Помощники никогда мне непростят, нотеперь уменя целый склад.

Дом был оформлен темно-зеленой плиткой изолотисто-красным деревом; окна срасстекловкой выходили насклоны холмов, покрытые сухими, какбумага, калифорнийскими кустами, только того иждущими, чтобы загореться.

–Яприготовлю чай.– Аделаида указывала дорогу, собаки семенили следом.– Подождите здесь. Невыношу, когда кто-нибудь смотрит, какявожусь.

Она махнула мне проходить вбольшую гостиную, залитую золотисто-красными лучами солнца. Надкамином подиагонали висел странный спиралевидный рог футов семи вдлину, очень острый содного конца.

* * *

Аделаида откинулась вкресле, положив ногу напуфик, нашее висели очки длячтения. Возле кресла наполу стоял ящик длябумаг, где, помоим предположениям, находились письма Мэриен. Ясела накожаный диван лицом квыстеленному зеленой плиткой камину испиралеобразному рогу. Одна собака вспрыгнула комне надиван итутже, уперевшись задом омой бок, заснула, вероятно, неосознавая, что язвезда игрового кино иикона большого экрана.

–Что это?– спросилая, указав нарог.

–Бивень нарвала.

–Ачто такое бивень нарвала?

–Если незнаете, лучше показать.– Аделаида встала и, достав альбом живой природы, нашла фотографию, очевидно, нарвалов, всплывших вполынье.– Это вид китов.

Заляпанные коричневым исерым тупорылые головы были совершенно безлики, несчитая единственного невероятно длинного клыка, торчавшего, каккопье рыцаря натурнире. Нарвал напоминал помесь единорога сгрязным большим пальцем.

–Насколько японимаю, Эддисон Грейвз, отец Мэриен, приобрел его всвоих странствиях,– сказала Аделаида, имея ввиду бивень.– Уменя идругое есть. Думаю, экзотические сувениры принадлежали ему. Какистаринные книги вон там. Авот эту картину,– она указала наподернутые дымкой верфи,– написал дядя Мэриен– Уоллес. Уменя несколько работ Джейми иУоллеса. Лучшие работы Джейми вмузеях. Кэрол Файфер очень интересовалась безделушками, хотя мне неизвестны никакие связанные сними истории.– Она достала изкоробки идала мне небольшой блокнот:– Авот это может быть интересно.

Подобложкой лежал сложенный лист бумаги. Яразвернула его. «Формально рисунки принадлежат ВМССША…»

–Эта записка Джейми моей матери.

Ястала читать дальше.

«…но вернусь яна самом деле, так каклюблю тебя, ито, что яоставлю отсебя, забрать невозможно».

Ясложила письмо истала листать блокнот. Пожелтевшие, крошащиеся страницы покрывали наброски углем, карандашом, иногда акварелью. Горы иокеан. Самолеты икорабли. Руки солдат. Палатки взаснеженной долине. Затем рисунки стали абстрактными: беспорядочные линии, пятна, каракули. Сдесяток таких страниц. Дальше пусто. Аделаида смотрела наменя:

–Беспокойные, правда? Последние страницы?

–Ачтоэто?

Аделаида проигнорировала вопрос.

–Меня заинтересовало, что вы говорили тогда заужином. Когда мы умираем, все испаряется. По-моему, так вы выразились? Ваши слова мне созвучны. Ак таким созвучиям ястараюсь относиться внимательно.

Япомнила свои слова, но, что кним добавить, незнала.

–Если честно, меня раздражала тадевушка, Лиэнн, ияпопыталась произвести впечатление думающего человека.

–Неотмахивайтесь отсвоих мыслей, будто отнадувательства,– резко сказала Аделаида.– Скучно.

–Простите.– Ярастерялась.

–Ине извиняйтесь. Особенно поскольку вам это известно поопыту. Ваши родители. Вы непросто порете чушь. Вы точно знаете, сколько можно потерять.– Собака положила голову Аделаиде наколени. Та, погладив ей уши, искоса посмотрела наменя, ив глазах сверкнула знакомая мне минеральная искра.– Ваша ситуация наверняка много хуже, нообо мне люди тоже думают, будто что-то знают, поскольку якое-где бываю, обомне пишут итак далее. Почти всем известны лишь отдельные разрозненные данные, ноточки произвольно связывают воедино.