Клубок со змеями - Павел Сергеевич Марков

повозки прямо на дорогу. Узел на одном развязался, и в лучах солнца, все больше пробивающихся сквозь пелену облаков, заблестели серебряные монеты.

Вельможа чудом удержался, вцепившись в сундук, истошно завопил:

— Ублюдки! Дерьмо гиен! Это вы нарочно сделали! Вы жаждете моего разорения и погибели!

— Простите нас, господин, — промямлили рабы, даже не пытаясь увернуться от очередной порции ударов хлыстом и покорно собирая рассыпавшиеся по земле монеты.

— Тупые ослы! Вам нет прощения! — продолжал визжать вавилонянин, вид которого начинал вызывать у меня отвращение.

Хвала богам, его образ быстро скрылся от моих глаз за лицами других беженцев, поспешно обходивших застрявшую на дороге повозку. Каждый думал в ту минуту только о себе. Группа купцов, в одинаковых белоснежных одеяниях, проходили мимо, взволнованно переговариваясь и обсуждая происходящее. Их повозки с запряженными быками следовали за ними.

— Они проникли за стены на севере и движутся в сторону царского дворца, — тревожно говорил один.

— Нужно поспешить, если мы не хотим попасть в руки иноземцам, — произнес второй.

— Что же мы теперь будем делать?! — визгливо провозглашал третий, нервно жестикулируя и взывая непонятно к кому — то ли к богам, то ли к своим спутникам.

«Все не так радужно, как я предполагал. Как только хеттские войска захватят царский дворец, они двинутся на юг по Дороге Процессий к Эсагиле, а там и до Этеменанки рукой подать, где скрывается Этеру. Нельзя допустить, чтобы люди Хатти забрали добычу у нас из-под носа».

Перед тем, как выйти на улицу и продолжить движение в сторону ворот, я еще раз окинул местность взглядом в поисках вавилонских стражников, но таковых не обнаружил. Однако мои глаза кое на чем все-таки остановились.

Она стояла там. На противоположной стороне улицы. Сохранив все тот же вид, который имела в день, когда я видел ее последний раз. Зацепившись за нее взором, я невольно вздрогнул и крепче ухватился за рукоятку меча. Ее крыша так и осталась валяться внутри с обрушенной балкой. Дверь, слетевшая с одной петли, болталась на ветру, который безудержно резвился внутри. У входа примостилась узкая скамейка, пробудившая еще больше воспоминаний. Казалось, не так давно я сидел на этой самой скамейке вместе с Сему, узнавая из уст последнего о том, что его любимая женушка подчистую разворовала все семейные ценности…

Понимая, что напрасно трачу время на бессмысленные думы о прошлом, я никак не мог оторвать взгляда от заброшенной хижины. Против собственной воли, мой мозг все больше погружался в прошлое. Этому даже не мешали возбужденные крики проходившей мимо толпы, которая уже давно скрыла от моих глаз безрадостную картину опустевшей хибары. Но я продолжал смотреть сквозь людей, будто вовсе не замечая их.

И неизвестно, как долго продлилось мое оцепенение, если бы Бастет мягко не коснулась моего плеча:

— Ты в порядке? Нам надо идти дальше.

Я закрыл глаза, глубоко вдохнул, а затем, не оборачиваясь, кивнул:

— Да, все уже хорошо.

— Вы только гляньте! — полушепотом присвистнул Гасан и указал пальцем на кого-то из толпы.

Проследив за его жестом, я увидел женщину. Вавилонянку средних лет. Однако годы совсем не испортили ее красоту. Длинные завитые черные локоны, изящно обрамлявшие овальное лицо, ниспадали на плечи и волнами опускались до середины спины. Под большими синими и заплаканными глазами виднелись темные круги, контрастировавшие с нанесенными на бледные щеки румянами. Обтягивающая туника приятно подчеркивала изгибы и формы ее тела, особенно широкую грудь. На правой руке красовался большой браслет в виде змеи, отлично гармонирующий с такими же золотыми серьгами в ушах. Женщину крепко прижимал к себе, примерно такого же возраста и роста, мужчина с насупленными бровями и угрюмым взглядом, в бороде которого мелькала седина. Его лоб испещрили многочисленные морщины. Свободная туника скрывала пухлый живот, а на пальцах блестели кольца с лазуритом.

Обернувшись к Гасану, я ухмыльнулся:

— Что, влюбился? Тогда, боюсь, мне придется тебя огорчить. Эта дама занята. Видишь того упитанного типа?

— Да причем тут любовь, господин? — возмущенно цокнул языком мадианитянин. — Вы только гляньте, какие на ней драгоценности! Да мы можем неплохо набить карманы, просто обчищая проходящих мимо богачей!

Я беззвучно засмеялся:

— За поимку Этеру мы получим намного больше, и эти украшения покажутся жалкими безделушками. А теперь выдвигаемся. И без резких движений. Беженцы и так напряжены до предела, а вид незнакомых вооруженных людей, внезапно появившихся из подворотни, обязательно посеет панику. Добраться до стен сквозь беснующуюся толпу будет невозможно. Все поняли?

Гасан кивнул. Его примеру последовали рядом стоявшие разбойники. Ассирийцы, как всегда, остались безучастны, крепко сжимая скрученного Тарару. Тот, казалось, полностью утратил интерес к жизни, пустым взглядом уставившись в землю.

— Хорошо, — сказал я, — выходим. Медленно и осторожно. Держимся правой стороны и не мешаем людям покидать пригород, — еще раз окинув взором отряд и заметив одну деталь, что мне не понравилась, я добавил, — и уберите мечи в ножны. Вы ведь знаете, как действует на человека вид обнаженной бронзы. Она возбуждает его сильнее, чем обнаженная женщина.

Бастет нахмурилась, а я, похотливо подмигнув, вышел на запруженную беженцами улицу.

Седой и дряхлый старик, ведущий за руки двух плачущих детей, резко вздрогнул и ускорил шаг. Я одобрительно улыбнулся ему и продолжил движение по улице, стараясь держаться близи хижин. Отряд шел следом, ловя на себе настороженные и испуганные взгляды. Но поскольку мы тихо продолжали свой путь, то этим все и ограничивалось. Люди были слишком заняты своей судьбой и спешили уйти подальше от города. Их возбужденные голоса смешались в однообразный гул.

Это ощущение… чувство неведанного… передалось и мне, невольно заставляя ускорить шаг. Впереди, в паре сотен локтей, возвышалась вавилонская стена. Все такая же величественная, как и раньше, но уже не казавшаяся неприступной. Последний раз я видел ее в качестве пленника, несправедливо осужденного на смерть. Теперь я взирал на нее в виде завоевателя. Может, это прозвучит слишком громко, но я считал, что внес и свой вклад в происходящее. Ассирийцы держались в середине нашего отряда, стараясь не привлекать лишнего