Несущественная деталь - Иэн Бэнкс

Ничего, кроме как покончить со всем этим, подумал он. Это нервы давали о себе знать. Он был богатейшим, влиятельнейшим человеком во всей этой сраной цивилизации, гораздо более богатым и влиятельным, чем кто-либо когда-либо — в разы. И тем не менее нервы не давали ему покоя. Ведь то, во что он теперь ввязался, могло сделать его гораздо богаче и влиятельнее, чем прежде, или — что было вполне вероятно — покончить с ним, погубить, сделать нищим, обесчестить.

Он и прежде всегда волновался перед всяким крупным предприятием, когда события походили к кульминационному моменту. Но такого уже давно с ним не случалась.

Это было безумие. Что он затеял — решил рискнуть всем? Никогда нельзя рисковать всем, нужно рисковать минимумом. Ты можешь рассказывать о том, что риск — благородное дело, всяким идиотам, которые думают, что ты разбогател, поставив на карту все, но сам ты при этом сводишь свои риски к абсолютному минимуму. В таком случае, если ты совершаешь ошибку (а ошибки совершают все: не ошибается только тот, кто ничего не делает), она не оборачивается для тебя катастрофой. Пусть другие губят себя (на руинах чьего-то богатства всегда можно было неплохо поживиться), но сам ты не должен делать крупные ставки в игре.

Вот только сейчас он поставил на карту все.

Вообще-то он делал что-то в этом роде и раньше; эта сделка с космическим зеркалом, в которую он влез вместе с Граутце, могла обанкротить его и все их семейство, если бы он вовремя не понял, что происходит, и не повернул дело к своей выгоде. Именно поэтому ему и пришлось подставить Граутце, чтобы в случае, если разразится катастрофа, то вся вина и бесчестье легли бы на семью Граутце, а не его.

Вообще-то вначале у него и в мыслях не было каким-то образом повредить Граутце, если дела пойдут не так, но потом он понял, что тот самый механизм, который он запустил для самозащиты на тот случай, если события будут разворачиваться по плохому сценарию, вполне может удвоить его прибыль, если все пойдет по плану, и тогда он сможет получить все деньги, все доли, все компании, инструменты и влияние. Искушение было слишком велико, и он не смог ему воспротивиться. Граутце должен был сам во всем этом разобраться, но он не разобрался. Оказался слишком доверчивым. Слишком простодушным. Был слишком ослеплен дружбой, которую считал нерушимой. Или, по меньшей мере, взаимной. Глупец.

Дочурка этого бедолаги оказалась вполне себе безжалостной, как оно и полагается. Вепперс погладил свой нос. Кончик уже почти отрос, хотя он все еще был тонковат, красноват и на ощупь слишком чувствительный. Он все еще чувствовал зубы этой маленькой сучки у себя на носу, как они вгрызаются в него. Его пробрала дрожь. Он с тех пор не был в оперном театре. Ему необходимо вернуться, снова появиться на публике, а то у него это перейдет в какую-нибудь дурацкую фобию. Как только его нос полностью заживет.

Сделка будет завершена, все пройдет гладко, и он станет еще богаче, чем прежде. Потому что он — то, что он есть. Победитель. И пошли все в жопу. У него все всегда выходило в прошлом, выйдет и на этот раз. Ну, хорошо, военный флот был обнаружен на несколько дней раньше, чем они рассчитывали, но это не такая уж катастрофа. И он был прав, что не раскрыл все карты. Он пока не сказал этому порученцу Беттлскроя, что будет объектом атаки. И не скажет. Пока корабли не будут в полной готовности. А они будут. Они уже слишком близки к завершению — этот процесс никто не в силах остановить. С миссией Культуры на Диске разберутся. И, безусловно, даже корабль Культуры, который сейчас на подходе, может быть нейтрализован. Он надеялся, что эти кретины ДжФКФ знают, что делают. Правда, с другой стороны, они то же самое могли думать и про него.

Так что не беспокойся, не паникуй, держи хвост пистолетом. Все подготовь со своей стороны и имей мужество довести задуманное до конца, чего бы это ни стоило. Стоимость не имеет значения, если ты можешь платить, а вознаграждение будет неизмеримо больше потраченного.

Он протянул руку, выключил лазерное ружье и откинулся к спинке. Нет, он явно не хотел охотиться, трахаться, дуреть или что-то еще.

И вообще, ему сейчас хочется только вернуться домой. Ну, с этим было проще.

Он нажал на кнопку в рукоятке кресла.

— Господин Вепперс? — раздался голос пилота.

— Оставим движение по рельефу, — сказал он женщине. — Домой как можно скорее.

— Слушаюсь.

Верхолет начал немедленно подниматься над дорогой внизу. На несколько мгновений он опять почувствовал тяжесть, но потом аппарат снова лег на горизонтальный курс.

Сначала была вспышка. Он видел, как она осветила ландшафт внизу под верхолетом, и подумал, что, вероятно, прореха в облаках совпала с провалом между зубьями горной гряды на востоке, и сюда просочился мощный солнечный луч, ярко осветивший деревья и холмы внизу. Свет, казалось, мигнул, потом стал ярче, еще ярче, и все это менее чем за секунду.

— Радиационная трево… — начал говорить синтезированный голос.

Радиационная? Какого черта?..

Верхолет подбросило, как цунами подбрасывает лодчонку. Вепперса так вдавило в кресло, что он услышал собственные непроизвольные стоны и охи, когда из его легких вышибло воздух. Мир внизу — внезапно ставший безумно ярким — внезапно начал вращаться, как пустые ведерки из-под флуоресцирующей краски вокруг сливного отверстия. Раздался оглушительный грохот, родившийся словно в центре его черепа. Перед ним мелькнула пелена туч, нижняя поверхность которых была ослепительно подсвечена снизу, потом далекие, слишком яркие холмы и лес, потом — на одно мгновение — огромное кипящее облако огня и дыма, поднимающееся на мощном темном стволе над массой тьмы, пробитой пламенем.

Он услышал то, что, вероятно, было криками, треск, грохот, удары. Вид сквозь сверхпрозрачное стекло неожиданно затуманился, словно на стекло набросили тонкую сеточку. Он опять почувствовал невесомость, а потом его чуть не бросило на потолок или на растрескавшееся сверхпрозрачное стекло, но кресло, казалось, удержало его.

От невыносимого рева на глазах у него словно появилась красная поволока, и он потерял сознание.

Йайм Нсокий сделала свои первые самостоятельные шаги. Хотя на ней была просторная одежда, она странным образом чувствовала себя обнаженной без поддерживающей пены, в которой находилась в течение последних нескольких дней.

Кости в ее ногах казались слишком чувствительными и немного побаливали. Каждый глубокий вдох болью отдавался в ее груди, а позвоночник, казалось, потерял подвижность. Только руки вроде бы действовали нормально, хотя мышцы ослабели. Она дала команду своему организму отключить все блокирующие боль функции, чтобы понять, насколько плохо обстоят ее дела. Ответ был: не слишком плохо. Она сможет обходиться без болеутоляющих секретов.

Рядом с ней, осторожно меряющей шагами мягко освещенную гостиную корабля «Не тронь меня, я считаю», шел Химеранс, корабельная аватара. Это было высокое худощавое существо с очень низким голосом и совершенно безволосой головой. Химеранс осторожно поддерживал ее под локоток.