Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн - Евгений Родионов

О последних днях, проведенных Ганнибалом в Италии, сохранились противоречивые данные. Ливий сообщает, что Пуниец выделил из остатков своей армии лучших воинов, а остальных под видом гарнизонов распределил по подвластным ему городам, оставляя их тем самым на милость римлян. В соответствии же с Аппианом, перед тем как навсегда покинуть Бруттий, Ганнибал отдал на разграбление города, в которых стояли его гарнизоны. Эта версия выглядит гораздо более логичной, так как сомнительно, чтобы в данной ситуации у Ганнибала оказались бы «лишние» воины или же на них вдруг не хватило кораблей (ведь, как признает сам Ливий, Ганнибал заранее готовился к отплытию). Не менее правдоподобно и объяснение такого поведения, данное Аппианом: возвращаясь после шестнадцати лет своего неудачного похода в Карфаген, полководец как нельзя более нуждался в верных сторонниках, самыми лучшими из которых были его воины (Аппиан, Ганнибал, 58). Единственными, кого Ганнибал мог не брать с собой, были сражавшиеся на его стороне италики; для тех из них, которые не успели отличиться в боях, отъезд в Африку казался более страшной перспективой, чем суд римлян. Их Ганнибал дал приказ убить, просто для того, чтобы римляне не могли привлечь их на свою сторону (Аппиан, Ганнибал, 58; Ливий, ХХХ, 20, 6).

После того как Магон и Ганнибал покинули Италию, в Риме, а вернее вне городской черты, в храме Беллоны, были проведены переговоры с карфагенскими послами относительно условий мирного соглашения. Рассказ о них у Ливия и Аппиана (соответствующее место в труде Полибия утрачено) опять различается довольно сильно. Согласно Ливию, карфагеняне перекладывали всю ответственность за развязывание и ведение войны на Ганнибала, а их собственное поручение заключалось в том, чтобы восстановить мирный договор, который был заключен после Первой Пунической войны. Но когда старые сенаторы, участвовавшие в его разработке и утверждении, стали задавать вопросы по существу, выяснилось, что послы из-за своей молодости не помнят условий упоминаемого ими договора. Все это убедило римских сенаторов в правоте мнения, высказанного Марком Валерием Левином: лицемерные карфагеняне и не собирались вести переговоры всерьез, а их послы – обыкновенные лазутчики, которые должны протянуть время, пока в Африку не вернутся Ганнибал и Магон. Вследствие этого было решено карфагенян немедленно выслать, не давая им никакого ответа, а Сципиону предписать продолжать боевые действия (Ливий, ХХХ, 22–23).

У Аппиана мы находим совсем другой рассказ о римско-карфагенских переговорах. Из него следует, что Сципион, к которому первоначально явились послы, согласился на перемирие и отпустил их в Рим для заключения окончательного договора. Мнения сенаторов по этому поводу разделились. Одни напоминали о коварстве карфагенян, не веря в их желание заключить и соблюдать мир, другие же, указывая на перенесенные за время войны потери и сохраняющуюся опасность для армии Сципиона, настаивали на заключении мира. В итоге было решено предоставить решение Сципиону, к которому для обсуждения вопроса направлялись советники. Римский полководец был готов пойти на мир. Его условия были следующими: Магон должен вывести свои войска из Лигурии, карфагенянам запрещалось иметь больше тридцати боевых кораблей и производить вербовку наемников; им запрещалось вмешательство в дела других народов, за исключением территорий, ограниченных Финикийским рвом, то есть собственно карфагенских земель; они должны были вернуть всех пленников и перебежчиков, а также выплатить тысячу шестьсот талантов серебром; наконец, они должны были признать Масиниссу законным правителем в землях, принадлежащих ему по наследству и тех, которые он сумеет удержать из царства Сифакса. Карфагеняне приняли эти условия, и для утверждения договора их послы отправились в Рим, а римские – в Карфаген (Аппиан, Ливия, 31–32).

Таким образом, если, по словам Ливия, целью мирных переговоров со стороны карфагенян была попытка выиграть время, чтобы Магон и Ганнибал успели переправиться со своими армиями в Африку, после чего борьбу можно будет продолжить, то из рассказа Аппиана следует, что карфагеняне вполне искренне хотели или уж, по крайней мере, делали видимость, что хотят заключить мир. Как бы ни относиться к этим версиям (их подробный анализ проделал И. Ш. Кораблев в своей монографии «Ганнибал», отдав предпочтение Титу Ливию), дальнейшие события показали, что карфагеняне были не намерены признавать свое поражение и очень скоро нарушили перемирие (если верить Ливию) или мир (если верить Аппиану).

Пока переговоры не были завершены и карфагенские послы еще не вернулись из Рима, а Ганнибал из Италии, римляне продолжали снабжать провиантом армию Сципиона. Эскадра претора Публия Лентула из Сардинии без проблем достигла африканского побережья, но двести грузовых и тридцать боевых кораблей Гнея Октавия, идущие от Сицилии, были застигнуты бурей и большей частью отнесены к острову Эгимура, находившемуся примерно в сорока пяти километрах от пунийской столицы, а остальные – к Горячим Водам, расположенным прямо напротив Карфагена. Все это было хорошо видно из города, и его жители, раззадоренные беззащитным положением, в котором оказались вражеские суда, собрались на центральной площади, требуя от правительства принять соответствующие меры. Был созван городской совет, и большинством голосов решили не упускать легкую добычу. К Эгимуре была направлена эскадра Гасдрубала, которая и привела в Карфаген римские транспорты. Тех из экипажей, которые попались в руки карфагенян, заковали в цепи (Полибий, XV, 1, 1; Аппиан, Ливия, 34; Ливий, ХХХ, 24, 5–12).

Возмущенный столь наглым нарушением перемирия – ведь переговоры еще не были завершены и пунийское посольство не вернулось из Рима, – Сципион немедленно направил в Карфаген своих послов: Луция Бебия, Луция Сегия и Луция Фабия. Они вначале выступили перед городским советом, затем перед народным собранием. Они напомнили, что своим нападением карфагеняне нарушили договор, которого сами же униженно добивались. Теперь их положение крайне осложнилось, потому что и с армией Ганнибала они не могут быть уверены в своей победе, а в случае поражения их участь будет гораздо худшей. Содержала ли пересказанная Полибием речь римских послов какие-либо конструктивные предложения, кроме упреков, не ясно, но, по-видимому, они действительно потребовали возвращения кораблей с грузом и экипажами (Полибий, ХV, 1).

Однако радикально настроенные члены совета и горожане не собирались уступать. На народном собрании разъяренная толпа едва не избила римлян (по данным Аппиана, их хотели схватить и держать до возвращения карфагенских послов), и их с трудом удалось спасти лидерам антибаркидской «партии» Ганнону Великому и Гасдрубалу Козлу. Теперь им надо было покинуть город, для чего им выделили квадрирему и две триремы сопровождения. Когда корабли достигли устья реки Баграды, откуда уже был виден римский лагерь, триремы повернули назад, а корабль с послами атаковали три пунийские квадриремы из находившегося поблизости флота Гасдрубала. Полибий говорит, что это была заранее спланированная акция, Ливий сомневается, была ли это инициатива правительства или лично Гасдрубала, но наиболее логичным кажется утверждение Аппиана о том, что отправкой римских послов руководили Ганнон Великий и Гасдрубал Козел, а нападение на них организовали приверженцы Баркидов, «партия войны». Захватить римский корабль пунийцы не смогли, но во время перестрелки большая часть команды была перебита, а корабль был вынужден выброситься на берег, чтобы могли спастись оставшиеся (Полибий, XV, 2, 4–6; Ливий, ХХХ, 25, 5; Аппиан, Ливия, 34).