Ты для меня? - Людмила Сладкова

К слову, до сих пор не объявившаяся Смирнова так же заставляла нервничать. Телефон Анны находился вне зоны доступа уже некоторое время, и это настораживало.

К счастью, Антошка не капризничал. Лишь единожды полюбопытствовал, где мама? Пришлось соврать, что женщину вызвали на работу. Ребенка подобный ответ вполне устроил, и он спокойно продолжил свои игры с любимой машинкой.

В следующий миг в помещении тихонько материализовалась Переплетчикова:

— Лера, там…прибыл курьер с документами. —  Обрадовала коллега. — Я присмотрю за ребенком, а ты ступай к Герману. Нужно подписать какие-то бумаги.

— Иди! —  Совсем по-взрослому кивнул малыш, в ответ на ее сомневающийся взгляд, тем самым отпуская. —  У меня дела, видишь? Мне еще много песка возить. Потом за тобой приеду!

Спирина усмехнулась, и ласково чмокнув Лучика напоследок, поспешила к Давыдовым.

Неладное почувствовала сразу же, едва оказалась в приемной Германа.

Слишком знакомый запах духов. Слишком родной и любимый, чтобы его не узнать. Распахивая настежь дверь, она уже прекрасно знала, кого там встретит.

— Папа! —  Завопила, точно ошпаренная влетая внутрь.

И не ошиблась же!

Все трое мирно восседали за столом, откупорив бутылку коньяка, да организовав скромную закуску из колбасно-овощной нарезки.

Завидев ее, родитель поспешил подняться на ноги, и ринуться навстречу:

— А вот и моя непоседа!

Оказавшись в родных объятиях, немного прослезилась. Ничего поделать с собой не могла —  душа от нежности замирала.

— Господи, как же я соскучилась! Скажи, что тоже скучал!

— Словами не передать, дочка!

— Хороший из тебя курьер. Задумайся о смене профессии.

— Оказалось, доставка груза занимает, как минимум сутки. А прямой рейс из Оренбурга в Москву —  чуть более двух часов. Выбор был очевиден. К тому же, слишком по вам истосковался. Так что, теперь я в долгожданном отпуске!

Не помня себя от счастья, повисла на шее родителя, в который раз отмечая, какой же он у нее высокий и статный мужчина.

Даже для своих лет!

Сложно сказать, сколько времени простояли бы…вот так, но Станислав Юрьевич неистово протестовал, требуя товарища уделить внимания и его персоне.

— Костя, успеется еще с дочкой поболтать!

— Погоди-ка, Стас! —  Нахмурился, осматривая Леру цепким взглядом, насквозь пронизанным родительским неодобрением. —  Это что еще такое?

О! Подобные нотки в его голосе были хорошо ей знакомы.

— Это твоя дочь.

— Не ерничай! С волосами, говорю, что?

— Не нравится?

— Нет! —  Довольно строго. —  Знаешь же, я за естественную красоту.

— Ой, пап…хоть ты не начинай, — вопреки их препирательствам, обняла его лишь крепче, —  мне уже прилично за смену имиджа от Германа досталось! Сговорились что ли?

Последний на ее искреннее возмущение только фыркнул, и пожал плечами:

— Видишь ли, Мелкая…просто нам не все равно!

Посмотрела на Давыдова, и чуть вслух ни застонала. Толи алкоголь на него так раскрепощающее подействовал, стирая границы дозволенного, толи еще чего, но смотрел он в упор, и буквально пожирал ее взглядом.

Мамочки…точно всполохами пламени жадно прошлись по коже.

В жар бросало. И в холод одновременно. Кажется, у обоих мозг отключился, так как мгновение спустя, Герман произнес севшим голосом:

— Маленькая, иди ко…

Мне! Он хотел сказать, иди ко мне!

Только не успел. Их прервали. Самым наглым образом!

Дверь в кабинет распахнулась, пропуская внутрь сияющего лучезарной улыбкой Глеба.

— Дядь Костя! Мама сказала, что ты прилетел. Неужели, правда?

— Здравствуй, сынок! Здравствуй!

Отстранившись от дочери, мужчина крепко сжал парнишку в объятиях, похлопывая при этом по плечу.

— Как же я рад тебя видеть!

Когда приветствия были завершены, Глеб хотел обнять и Леру. Банально, по привычке. Но, замер в последний момент, устремив на старшего братца недовольный взгляд:

— Касаться-то ее теперь можно? —  Не упустил возможности съязвить, намеренно поддев родственничка. — Или у тебя всякий раз разрешения спрашивать?

Давыдов на выпад младшего усташающе оскалился:

— Ну, попробуй. — Надменно хохотнул. — Только, предварительно убедись, что  я  хорошем расположении духа!

Заносчивый! Бесспорно. Но другого у нее не будет!

— Как интересно, — задумчиво протянул отец, наблюдая за Германом. —  И по какой же такой причине, Глеб должен спрашивать у ТЕБЯ разрешения, чтобы приблизиться к МОЕЙ дочери?

* * *

— Ах, так вы женитесь? —  С обманчивой нежностью в голосе подытожил отец немногословное, но довольно четкое заявление Германа.

И надо же было тому ляпнуть прямо в лоб, без предварительной подготовки всю правду-матку.

Мол, была она, батенька твоею доченькой, а очень скоро станет моей любимою женой. Спасибо, что вырастил красавицу, да воспитал!

Лера съежилась от насквозь пропитанного иронией голоса родителя.

Правда, только внутренне.

Внешне же, упрямо вздернула подбородок, и сильнее расправила плечи, попутно пихнув Глеба локтем в бок за гнусную провокацию. А судя по бесенятам, отплясывающим «джигу» в глубине его кофейных глаз, задал брату подобный вопрос он именно с этой целью. И теперь с наслаждением наблюдал, как Герман отдувается перед «старшими».

Вот ведь…зараза!

— Чисто из уважения к возрасту, и к тебе, Константин Владимирович, — не менее язвительно отозвался Давыдов, с трудом сохраняя вежливую улыбку на лице, — могу повторить!

Ой, зря…зря.

Константин Спирин —  истинный лев. И по гороскопу, и по жизни. И по призванию.

Любой вызов принимает. Любой бунт подавляет. Свое защищает.

— Не утруждайся! —  Вот теперь от стали в его голосе, даже Лере захотелось превратиться в обои. А Герман ничего. И бровью не повел. Достойные друг друга противники, ничего не скажешь. —  Ты «Кавказскую пленницу» давно смотрел, сынок?

— Придаваться ностальгии времени нет! —  Ответил, как отрезал ее мужчина, чеканя каждое слово. —  Давненько.

— Напрасно! —  Хмыкнул отец. — Ведь ответить тебе я планирую фразой одного из героев этой гениальной киноленты.

— …?

— Свадьбы не будет!

— Костя!