Я – Ангел. Часть первая: Под прикрытием - Сергей Николаевич Зеленин

«военки») и, разработки собственных транзисторов уже интенсивно велись.

Однако, возникли некоторые проблемы.

Привычные нам кремнивые транзисторы стали использовать несколько позже, а первые германиевые — сильно шумели, отличались крайне низкой термостабильностью и очень небольшой граничной частотой. В системах автоматики и телемеханики транзисторы работали стабильно — но что касается радио… Уже этого хватало, чтобы поставить крест на использовании транзисторов в ответственных узлах радиоэлектронных устройств!

Рисунок 48. Сравнение стержневой и обычной радиолампы.

Требовалось как-то рубить Гордиев узел одним ударом и, молодой ученый Валентин Авдеев разработал новый тип электровакуумных приборов: стержневые радиолампы. Такое название происходит вовсе не из-за характерной формы ламп, а из-за принципа действия — точнее из-за формы электродов. Авдеев не просто уменьшил классические (сеточные) лампы до тоненьких «трубочек», а создал принципиально иной способ управления потоками электронов внутри лампы за счет изменения потенциалов на стержнях — из-за которых они и называются стержневыми. Внешне, эти лампы выглядели тоненькими стеклянными цилиндриками — ненамного превышавшими по размерам транзисторы той эпохи.

Обычные радиолампы называются «сеточными» из-за наличия управляющего электрода в виде сетки, стоящей на пути потока электронов, двигающихся от катода к аноду. Часть электронов отражается от «сетки» и отправляется обратно в катод, что значительно снижает КПД этих устройств. Авдеев же, заменив сетки на «фокусирующие» поток электронов стержни — убрал это препятствие, что позволило поднять КПД и снизить габариты ламп.

Благодаря этому изобретению удалось строить очень надежную, компактную и экономичную радиоаппаратуру, избавившись от многих традиционных пороков электровакуумных приборов. Стержневые лампы потребляли на порядок меньше энергии, чем сеточные, превосходно работали в портативной и миниатюрной технике от обычной батарейки, не боялись вибраций, отлично функционировали в широчайшем диапазоне температур и уверенно работали на высоких частотах.

Срок службы стержневых радиоламп, был просто невероятен!

Он реально зашкаливал за 5000 часов, в то время как обычные радиолампы работают не более 500 часов, а то и меньше.

Конечно, не всё так однозначно под Луной и, «там» бытовало мнение: дескать, стержневые радиолампы — тупиковый путь, который американской разведкой был изящно подкинут нашим инженерам — чтобы увести СССР подальше от разработок в области полупроводников… Типа, пиндосы же не дураки, но стержневых ламп почему-то не делали — что выглядит очень подозрительно.

Однако, мне до всего этого будущего разбирательства дела нет: в начале 20-х годов, стерневые радиолампы — просто невероятно продвинуто-фантастический хай-тэк!

Лишь бы подкинуть идейку насчёт них кому-нибудь — кто сможет её воплотить в жизнь.

* * *

Ещё на подходе к Нижегородской радиолаборатории, размещённой на Откосе в трёхэтажном здании бывшей семинарии слышится шум и треск: то работала Центральная радиотелефонная станция — через антенны на крыше, что-то передавая в эфир… Может быть и музыку — кажется, в прошлом году уже состоялся первый в истории страны радиоконцерт. В это время единственным способом генерации и передачи радиосигналов являлась электрическая искра — так называемые затухающие электромагнитные колебания и, меня просто не по-детски умиляли некоторые литературные произведения, где их герои-шпионы в разгар Первой мировой войны передавали что-то там «секретное» из собственной квартиры… Да их бы вычислили «акустически» — как подводную лодку, не прибегая к радиопеленгации!

Рисунок 49. Здание Нижегородской радиолаборатории.

В Радиолаборатории, осуществлялся практически «режим открытых дверей» — как и во многих других советских учреждениях, про предприятия — я уже не говорю. Поэтому я здесь довольно хорошо освоился, когда бегал со своими «халтурками». На первом этаже расположились производственные мастерские, на втором — лаборатории и стеклодувы, а третий этаж заняли управленческие службы.

Однако «халтурка-халтуркой», а как коснулось дело научно-исследовательских работ — от меня стали шарахаться как от чёрта с ладанном. Что за пляски с бубнами, думаю?

До самого Бонч-Бруевича — директора «НРЛ», конечно не добрался, а вот с его помощниками по производству — Селивановым и по административно-хозяйственной части — Леонтьевым, пообщался вдоволь.

Оказывается, тут у них идёт борьба не на жизнь, а насмерть.

Ограниченность выделяемых «Народным комиссариатом почт и телеграфов» (НКПиТ) ресурсов, привела к тому, что предприятие решено было реорганизовать, персонал сократить — а исследования сосредоточить на наиболее приоритетных направлениях. Наиболее приоритетным же, считалось создание как можно более мощных радиоламп — с дальностью действия до 2000 вёрст, а то и более…

Чтоб «Голос Москвы» могли слушать трудящиеся всего мира!

Про обратный эффект, про то — что всякие идеологически чуждые нам «голоса» — когда-нибудь глушить придётся, они тогда даже — думать не думали и, гадать — не гадали…

Рисунок 50. Радиолампы Нижегородской радиолаборатории.

Предложенный самим Бонч-Бруевичем новый оригинальный способ — охлаждение медного анода водой, позволил поднять мощность лампы до 1 кВт, затем до 5-ти, до 12 кВт… А в этом году работы велись над лампами воистину циклопических размеров и мощности в 25 и, в даже в 100 кВт.

А тут какой-то лысый придурок, в ношенной кожаной куртке — носящийся с какими-то «стержневыми» лампами, которых — как микробов на заднице у слона и, не видно на фоне «царь-лампы»!

— Вы что заканчивали, молодой человек, — строго спросил меня Татаринов, руководитель одной из лабораторий НРЛ и преподаватель физики в Нижегородском университете, — реальное училище, поди какое — как наш Васька Пупкин?

«Что⁈ „Васька Пупкин“⁈ — на мгновение охненеваю, — разве бывают такое имя-фамилия у всамоделишнего человека?».

— Гимназию… Почти закончил. Потом сами понимаете — революция, война, — чувствую — со стыда сгораю и спохватываюсь, — правда, по причине контузии — ничего из латыни и древнегреческого, не помню! Но вот физику и математику…

В ответ:

— Хахаха!

Чуть ли, не умоляюще:

— Я могу нарисовать схему расположения электродов простейшего стержневого пентода[2]…

— «Пентода»⁈ ХАХАХА!!!

Прижимаю руку к сердцу:

— Да, поймите, Владимир Васильевич! Передавать радиосигналы очень далеко — конечно очень важно, но АРХИВАЖНО(!!!) принимать их — не только сидя дома на стационарный приёмник, но и в любом месте — в автомобиле, в трамвае… Прогуливаясь пешком в парке, даже. А для этого нужна миниатюризация радиоприёмников — до размера книги, к примеру.

— «До размера книги», говорите? Да, Вы хоть понимаете, какую ахинею несёте⁈ — психует тот, — покиньте помещение, молодой человек и не морочьте мне голову всяким бредом.

— Да, давайте хоть попробуем…

— Я сказал: идите!

Ещё раз посмотрел внимательно на него, потом посмотрел на себя — как