Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

возможным, шел ливень под шквальный ветер. Так легко таранить неизвестное судно, если оно нам вдруг попадется. Больше всего я опасался потерять «Днепр». «Щука» ладно, Андрей был в курсе точки возможной встречи, если потеряемся. А вот Игнатов может и заплутать. На всех наших судах, на моей впереди идущей «Оке» и на «Щуке», были включены прожекторы, направленные назад, на замыкающем угольщике не было, ни к чему. Шли мы на десяти узлах, быстрее не получается, волны высокие, зарывались в них носом. Вода и до палубы долетала. Боцман, обвязавшись веревкой, проверял люки, брезент, что их закрывал. Это чтобы вода не попала в угольные ямы и во внутренние отсеки судна. На всех трех судах велись такие проверки.

Маршрут я держал на Фарерские острова, в той стороне нас точно не будут искать. За пятьдесят миль до них повернем и направимся точно на Французскую Гвиану, двигаясь по центру Атлантики к мысу Горн.

Поход начался тяжело, люди уже сутки, сменяясь на вахтах, вели суда при крайне плохой погоде. Пока повезло, не потерялись, но доберемся до тропиков, найдем островок, и дам отдых на пару дней. Нет, суток хватит, мы реально торопились. Несмотря на то, что англичане, похоже, ополчились на меня, прислали же крейсер, запугать решили, мы успеваем добраться до Порт-Артура до начала войны. Да, успеваем. На пару недель раньше придем. Главное, чтобы угля хватило, нужно идти экономичным ходом. Тогда точно хватит.

Во вторую мою ночную вахту мы подошли к точке поворота. Было очень тяжело. Мы добрались до нужной точки уже под утро, и не используя радиостанции, соблюдая радиомолчание, я велел вахтенному выпустить сигнальные ракеты, сообщая, что сейчас будет поворот. На «Щуке» повторили наш сигнал для рулевого «Днепра» и, похоже, маневр прошел нормально, никто не потерялся. А когда совсем рассвело, я направился спать, снова пошла «Щука» под управлением Андрея, мы двигались к экватору. Кстати, за последние несколько часов стало потише, хотя волны оставались такими же высокими. Нам с угольщиком ладно, вполне крепкие и большие морские суда, а вот яхта… ее мотало и, похоже, измотать на борту успело всех. На одной силе воли держались. А так мы уходили туда, где потише. Саламатин даже скорость движения под вечер решил увеличить до двенадцати узлов. Я дал добро.

А следующим утром я не смог встать. Несколько дней редких просветлений и сплошных кошмаров. Надо же было такому случиться, что мой организм дал сбой, подхватив вирус. Банальная простуда вылилась в тяжелую форму пневмонии. Чаще всего я видел лицо нашего судового врача, как же хорошо, что он был именно на моем судне.

В одно из первых своих просветлений, когда я хоть немного смог соображать, выслушал доклад Гаранина, который взял на себя командование не только «Окой», но и экспедицией. А соображать я смог только на шестой день. Как же тут хреново-то без антибиотиков, и почему я их не сделал в своей лаборатории? Простенькие даже на таком оборудовании реально было произвести, тем более я умел и знал, как. Пробовал по молодости. Думал, денег заработаю. Молодой был, десять лет едва исполнилось. В принципе, если поднапрячься, расширить лабораторию, можно и пенициллин вывести. Я его не делал, но формулу создания помню, да и читал все этапы изготовления, не новые, а те, что в конце Второй мировой войны разрабатывались. Там производство упрощено было.

Так вот, когда брат Гаранина заметил, что я вполне нормально реагирую на все раздражающие факторы, то есть очнулся и выругался слабым голосом, то сразу вызвал моего тезку, который прибежал из рубки. Мы шли походным строем.

– Где мы, что случилось? – слабым голосом спросил я.

Тут меня озноб пробил, и все тело покрылось липким потом, но выслушать доклад тезки, прежде чем вырубиться, успел. Мы уже третий день спускались к экватору, краем зацепили серьезный шторм, и чтобы не влипнуть в него, стали уходить сильно вправо, к американскому побережью. Это пока все. То, что мотало, я и без доклада Гаранина заметил, вон, его брат зеленый ходил. Он уже тысячу раз пожалел, что отправился с нами, страдая приступами морской болезни. Он был не очень хорошим мореходом, правда, несмотря на плохое самочувствие, о своих прямых обязанностях не забывал, лечил меня, бывшего пограничника Олега и еще одного моряка с переломом руки и двумя сломанными ребрами. Больше никто из моряков не простыл, у них были крепкие и, что уж говорить, привычные организмы. А моряк, который поломался, так это когда шторм начался и все три наших судна стали от него убегать, он был вахтенным, проводя осмотр, его волной бросило на леера. За борт не смыло только благодаря страховочной веревке. Кстати, он со «Щуки» был. Прямо на ходу борт с борта передали, используя судовой кран. Это все проделали, когда потише стало, Гаранин тут командовал.

Потом были еще краткие просветления, но очнулся я гораздо позже, и что немаловажно, прислушавшись к себе и окружению, – моя каюта была пуста, хотя нет, Ен дремал рядом на стуле, – я вдруг понял, что мы стоим. Более того, не услышал работу судовых механизмов. Ну а то, что был день, стало понятно по светившему в иллюминаторы солнцу. То, что я выкарабкался, стало очевидно по крохотному приливу сил. Если раньше я с трудом головой двигал, не имея сил поднять руку, то сейчас сам, хоть и с приложением сил, пошевелился и приподнялся, повыше взбив слегка влажную подушку. Хм, постельное белье сухое. Значит, в пот не бросало, да и если я под себя ходил, значит, убирали, обмывали. Честно говоря, то, что под меня странного вида утку подсовывали, я помню лишь однажды. Да и вообще вся болезнь проходила в забытьи.

Прочистив горло, я позвал Ена. Тот почти сразу, дернувшись, чуть не свалившись со стула, очумело посмотрел на меня.

– Доброе утро, – сказал я. – Все, я, вроде, пришел в себя. Сил нет, похоже, опять гантели тягать придется, возвращаясь в свою форму, но это не так и страшно. Выкарабкался, а это главное. Почему стоим и кто на борту? У нас что, топки затушены? Почему работу судовых механизмов не слышу?

– Очнулся, – широко и радостно улыбнулся Ен и, вскочив на ноги, тут же засуетился вокруг меня.

Первым делом напоил, свежая вода – а была свежая, без привкуса, как у нас в бочках и баках, я это сразу определил, ну а так как пить я очень сильно хотел, то не возражал. Выпил весь стакан, потом еще половину осилил.