История Русской армии. Том 2. От реформ Александра III до Первой мировой войны, 1881–1917 - Антон Антонович Керсновский

же почетно проявили себя турки и на европейских фронтах. Их 6-й корпус был опорой Макензена в Добрудже и под Бухарестом, а 15-й в Галиции заступил Щербачеву пути на Львов под Диким Ланом. Англичане считали турок противником гораздо более опасным, чем германцы в тех же силах. И если эти превосходные войска оказались на Кавказе побежденными, то причиной тому не их «отсталость», а высокий дух их победителей.

Превосходство духа над материей во все времена составляло основу русской национальной военной доктрины. Кавказская же армия как раз и оказалась той частью русской армии, где в самом полном и ярком виде сохранились бессмертные заветы науки побеждать.

Войска эти были исключительно высокого качества. Они превосходили своим духом войска других округов. Дела III Кавказского корпуса на Юго-Западном фронте, «желтых дьяволов» II Кавказского корпуса, на Северном фронте доказывают это. Немудрено, что и полки I Кавказского корпуса, воспитанные на той же старой славе, проникнутые тем же духом, совершали такие подвиги. Того, что совершила одна только 39-я пехотная дивизия, хватило бы на целую европейскую армию (на которую тогда наши военные позитивисты стали бы указывать как на образец). Печать того же русского духа и русской боевой традиции лежала и на скобелевских птенцах — туркестанских стрелках. Немногочисленные вначале второочередные части, попав в эту обстановку, крепли с первых же шагов.

Конницы было много, хотя значительная часть ее и состояла из полков 3-й очереди. Были славные конные дела, особенно у сибирских казаков, но посредственность подавляющего большинства кавалерийских начальников помешала использовать по-настоящему эти 222 эскадрона и сотни.

Артиллерия наша количественно была равна турецкой, качественно же во много раз превосходила ее. Немногочисленные инженерные части были поглощены разработкой сообщений, особенно постройкой железных дорог в Армении и Персии, совершая тем самым огромное русское культурное дело в этих диких краях.

Чрезвычайно трудна была служба летчиков в стране, где изобиловали горные хребты в 2000–3000 метров, которые приходилось преодолевать на ветхих машинах, не набиравших высоты. Тем не менее единственный авиационный отряд Кавказской армии с честью вышел из этих затруднений.

Всего наши боевые потери составили 22 000 убитыми, 71 000 ранеными, 6000 пленными и до 20 000 обмороженными. Турки лишились 350 000 человек, из коих 100 000 пленными. Нами потеряно в боях 8 орудий и взято 650.

Убежденный сторонник национального естества военного дела, генерал Юденич свой яркий талант сочетал с огромной силой духа. Отметая псевдонаучный рационализм, твердо вел он свою армию от победы к победе. В то время как на Западном нашем театре войны русские военачальники, даже самые лучшие, пытались действовать сперва «по Мольтке», а затем «по Жоффру», на Кавказе нашелся русский полководец, пожелавший действовать по-русски, по Суворову.

Конфликт Юденича с Тифлисом накануне эрзерумского штурма особенно показателен. В нем как нельзя более ярко выявилось противоречие двух систем: классической русской — превосходство духа над материей — и наносной рационалистической, второе столетие отравлявшей русский воинский дух. Последователь Суворова видел и чувствовал то, чего не дано было видеть и чувствовать выученикам Мольтке.

Это был тот полководец, которого не хватало в Ставке весной и летом 1916 года для победы над Германией и Австро-Венгрией…

Глава 6

Последняя война петровской армии

Трофеи и потери

За три года исключительно тяжелой борьбы русской армией было взято 2 200 000 пленных и 3850 орудий. Из этого числа германцев — 250 000 пленных и 550 орудий, австро-венгров — 1 850 000 пленных и 2650 орудий и турок — 100 000 пленных при 650 орудиях.

За то же время Францией было взято 160 000 пленных и 900 орудий, Англией — 90 000 пленных при 450 орудиях, а Италией — 110 000 пленных и 150 орудий.

Русские трофеи в шесть раз превысили трофеи остальных армий Согласия, взятых вместе.

С чувством глубокого удовлетворения русский историк просматривает списки потерь по полкам германской армии, дравшихся на востоке и западе. Русский фронт для них оказался вдвое убийственнее англо-французского. Об австро-венгерской армии и говорить нечего. Весь цвет ее лег на полях Галиции и в ущельях Карпат. Итальянцы на Виттории Венето добивали остатки их эрзац ландштурма. Наконец победители англо-французов — турки — сами потерпели от нас жесточайшие поражения за всю свою историю.

Русский меч лежал грозной тяжестью на весах войны, хоть им и владели руки слабые и неискусные. Он сокрушил бы неприятельскую коалицию, найдись в России полководец. Россия одна схватилась с половиной сил Центральных держав; Франция, Англия, Италия и Соединенные Штаты — державы, во много раз сильнейшие техникой, поделили между собой другую половину.

Мы можем видеть поэтому, какое огромное напряжение потребовалось от русской армии. Это напряжение несравнимо с таковым же других больших армий Согласия. То, что Франция испытывала в продолжение нескольких недель верденского кризиса либо последних германских наступлений весной 1918 года, то, чего вообще не пришлось испытать Британской империи, было нашим неизменным уделом в продолжение сорока месяцев. Одной лишь кампании 1915 года в тех условиях, в которых мы ее проделали, было достаточно для того, чтобы погубить любую из первоклассных армий мира, не исключая и германской, а наши войска между тем ее выдержали с честью.

Беспримерное напряжение повлекло за собой и беспримерные потери. Размеры этих потерь никогда не удастся определить в точности. Русское верховное командование совершенно не интересовалось уже использованным человеческим мясом. Не интересовалось этим и Главное санитарное управление: в госпиталях не существовало статистики умерших от ран, что не может не ошеломить исследователя.

Подсчеты потерь производились во время войны и после нее отдельными лицами по неполным и несистематизированным данным. Они носили случайный характер и приводили к совершенно различным, зачастую фантастическим заключениям (достаточно сказать, что количество, например, пленных определялось в пределах от 1 300 000 до 4 500 000 человек). Интендантство подсчитывало «едоков». Красный Крест и земско-городские союзы регистрировали, как могли и без всякой связи друг с другом, раненых, проходивших через их лазареты и отправлявшихся в глубь России (остававшиеся в прифронтовой зоне ни в какие ведомости не попадали).

В добросовестной работе доктора Авраменко в 1919 году, по неполным сведениям, к декабрю 1916 года имелись картотеки на убитых 12 813 офицеров и 652 077 нижних чинов, умерших от ран в частях войск 716 офицеров и 17 662 нижних чина, умерших от газов 72 офицеров и 6268 нижних чинов. По картотеке Главного управления Генерального штаба, умерло от ран не 716, а 3622, и эта последняя цифра далеко не полна. Далее доктор Авраменко классифицирует картотеки ранений — 72 486 офицеров, 3 676 183