Всеобщая история религий мира - Вольдемар Карамазов

Сложившаяся в основном на нижнем уровне синкретическая система была любопытным феноменом. Существенно, что сохранялось лицо каждой из доктрин: пусть в деревенском храме находились рядом даосские и буддийские божества и любой даосский и буддийский монах соглашался отправлять необходимый обряд в отношении каждого из них, а то и всех сразу – все-таки эти божества оставались соответственно даосскими или буддийскими.

Система в целом вобрала в себя все основные особенности китайской духовной культуры, и это тоже сближает ее с индуизмом. Однако специфика основных черт системы отлична от того же индуизма и характерна только для Китая. Так, например, незначительная роль мистики и метафизики в религии и философии Китая обусловила то, что в китайской традиции не было определенной грани между богом, героем и обычным человеком, особенно после его смерти.

Только в Китае на богов можно было жаловаться, апеллировать к властям, обращая внимание на невыполнение божеством его долга. Только в Китае можно было официально наказывать божество в лице представляющего его в храме идола в случае, если оно не откликалось на настоятельные просьбы, особенно если последние имели важное общественное значение, как, например, мольбы о дожде в случае засухи.

Крепостная башня городских ворот Пекина. Фрагмент. XV-XVII вв.

Озорные деревенские школьники. Живопись на шелке. XII в. Музей Тугун, Пекин

Соответственно складывались и взаимоотношения с божеством на индивидуальном уровне. Ни священного трепета, ни преданной любви, а почти исключительно деловой расчет. И если божество не откликалось на просьбу, ничто не мешало просящему разбить глиняного идола, к которому он безрезультатно апеллировал (речь идет о домашнем храме; в общем этого делать не дозволялось, но не по религиозным, а по административным соображениям), и затем обратиться к содействию другого божества, которое могло оказаться более покладистым и отзывчивым.

Система богов, ритуалов и культов в рамках гигантской структуры религиозного синкретизма была сложной и многоярусной. К высшему ее эшелону причислялись общегосударственные культы Неба и Земли, относящиеся, прежде всего, к даосизму и отправлявшиеся в полном объеме только самим императором в специальных столичных храмах. Храм Неба и сегодня является архитектурной достопримечательностью Пекина: это обширный комплекс, ведущее положение в котором занимает трехъярусное куполообразное здание, круглое в плане, с мраморными террасами и балюстрадами. Оно обычно оживало и красочно светилось в ночь церемониала, совершавшегося под Новый год.

Храм Неба. Внутреннее убранство

К числу божеств, имевших всекитайское распространение и значение, относились основатели трех религий – Конфуций, Лао-цзы и Будда; причем первое место среди них, бесспорно, принадлежало Конфуцию, храмы в честь которого были в каждом уездном городе (их в Китае насчитывалось около 1,5 тыс.). Общекитайским поклонением пользовались и некоторые другие персоны – древние мудрецы типа Хуан-ди[26] и Фуси, бодхисаттвы и будды Амитабха, Майтрейя, Гуань-инь, а также некоторые обожествленные герои, как, например, бог войны Гуань-ди.

Яо-ван, покровитель медиков

К числу высших всекитайских божеств относился и великий Нефритовый император Юйхуан-шанди – персона несколько необычного типа, впервые появившаяся в китайском пантеоне на рубеже I – II тыс. н. э. и довольно быстро превратившаяся в верховного главу всех божеств, духов, героев и демонов этого пантеона. Культ Юйхуана-шанди, окружившего себя на небе бесчисленным множеством министров, чиновников, канцелярий и ведомств и бывшего, таким образом, зеркальной копией императора земного, стал естественным порождением и закономерным завершением тех принципов рационалистического осмысления потустороннего мира, которые были свойственны китайскому мышлению. Однако этот популярный культ, плоть от плоти гигантской системы религиозного синкретизма, нуждавшейся хоть в поверхностной упорядоченности ее пантеона, был враждебно воспринят верхами китайского общества. Не желая видеть в порождении народных суеверий конкурента великого Неба – копию земного сына Неба, императоры не раз пытались запретить культ Юйхуана-шанди, но в представлении народа он так и остался великим небесным правителем.

Более скромна по рангу, но гораздо более многочисленна группа локальных культов, центральное место в которой занимали божества-покровители территории, деревенские туди-шэни и городские чэн-хуаны. Те и другие охраняли население от опасностей и невзгод. Они выступали также в качестве арбитров (суд в храме чэн-хуана в Китае походил на «божий суд» в христианском европейском Средневековье) и посредников перед лицом великого Юйхуана-шанди, которому регулярно обязаны были давать отчет о положении дел на вверенной им территории. Параллельно с чэн-хуанами и туди-шэнями действовало и множество других локальных духов: гор, рек и т. п.

В рамках каждой семьи или социальной корпорации действовали другие духи, отвечавшие за порядок среди своих подопечных. На первом месте среди них по популярности был дух домашнего очага Цзао-шэнь. Бумажный лубок с его изображением висел в каждом доме. Считалось, что за семь дней до Нового года Цзао-шэнь отправлялся с докладом к Юйхуану-шанди. Накануне его отъезда в доме всегда царило оживление: духа задабривали, мазали ему рот патокой (дабы рот было нелегко открыть и не было охоты говорить лишнего), вешали пучок сена для его лошади и т.п. Пока Цзао-шэнь пребывал с докладом на небе, семья тщательно готовилась к Новому году – самому большому празднику в стране. Все чистилось, убиралось. Считалось необходимым к Новому году расплатиться с долгами и привести все дела в порядок. Праздник начинался в полночь, когда под гром хлопушек и вспышек фейерверков семья встречала возвращавшегося Цзао-шэня, в честь чего на стену вешалось новое его изображение.